Жена моего мужа

Донцова Дарья

– Поезд ждете? Лучше в вокзале, теперь до часу ни один не остановится.

Я охотно пошла на контакт:

– Нет, дочку разыскиваю, четвертого июня уехала из дома и не вернулась.

– Скажи, какое горе, – подобрели женщины. – Молодая небось да красивая?

Я достала фотографию и показала на Яну. Бабы молча разглядывали снимок. Потом та, что постарше, протянула:

– По-моему, это она у Райки пропала, еще пять пирожков купила.

– Как пропала? – навострила я уши.

Тетка замялась, но,

увидев пятисотрублевую купюру, моментально разговорилась.

Четвертого июня она, как всегда, торговала на перроне пирожками с картошкой. Было жарко, и народ неохотно покупал хоть и вкусную, но горячую выпечку. Из московского поезда, следовавшего в Конотоп, вообще никто не выглянул. Только из тринадцатого вагона ловко выпрыгнула стройная девушка. Торговка обратила внимание, что, несмотря на жару, девчонка нацепила колготки. Суперкороткая юбочка, кофточка в обтяжечку и довольно сильно покрытое тональной пудрой лицо. Глаза незнакомка обильно подвела черной тушью, голубой их цвет оттенялся бирюзовыми бусами. Пассажирка плюхнулась на скамейку, купила пять пирожков и слопала их моментально.

– Тощая, как спичка, – удивлялась рассказчица, – а аппетит, как у молодого мужика. Умяла шанежки и спрашивает, где туалет.

Продавщица сама собиралась туда же, и они пошли вместе. Девчонка легко несла чемодан и небольшую сумку. Туалет в вокзале платный, но смотрительницей при нем состоит Раиса, бывшая сменщица моей рассказчицы. Когда-то они вместе работали на фабрике, но предприятие закрылось, и пришлось одной носиться по вагонам, а другой мыть сортир. По старой дружбе Рая пускает подругу пописать бесплатно.

Пока девчонка рылась в кошельке, выискивая два рубля, продавщица прошла внутрь. Минут через пять-шесть она вышла и увидела, что у столика Раи стоит чемодан.

– Представляешь, – хихикнула подруга, – девка-то, вот дура, вместо женского в мужской по ошибке зарулила. Ну да ладно, там сейчас никого нет.

Бывшие товарки поболтали еще минут десять, девчонка не выходила. Зато из туалета появился приятный черноволосый и усатый парень, в руках у него ничего не было. Пройдя мимо обалдевших теток, он направился в сторону площади.

– Господи, – охнула Райка, – небось прошел, пока я сама в туалет бегала. Вот народ, вечно норовит на дармовщинку прошмыгнуть. Что-то девка не выходит, утонула, что ли?

Велев подруге подождать, Рая зашла в мужской туалет, но тут же выскочила назад. Девчонки не было.

– А чемодан куда делся? – спросила я.

– У Райки спроси, она в сортире.

Я побежала в туалет. Возле турникета дремала на стуле худенькая-прехуденькая женщина с изможденным личиком.

– Вход два рубля, – проснувшись, сообщила она, – но на площади есть бесплатный, если дорого.

– Скажите, – обратилась я к ней, – вот эту девушку помните?

– Не девка, а просто Дэвид

Копперфилд, испарилась как дым, – усмехнулась Рая, повторяя рассказ подруги.

– А чемодан где?

– У меня стоит, в чуланчике. Думала, вспомнит, шалава, вернется. И сумку бросила!

– Сумку?

Оказалось, когда Рая вошла в кабину, там на крючке сиротливо болталась абсолютно пустая сумка. Женщина не переставала удивляться. Туалет расположен на первом этаже, из-за жары большое окно все время открыто. Бывает, что хитрые пассажиры, чтобы не платить денег, залезают внутрь, но тогда Рая слышит шум и бежит расправляться.

Но эта девушка честно отдала два рубля, зачем ей понадобилось вылезать через окно?

– Можно посмотреть чемодан?

Рая замялась:

– Не знаю…

Я вытащила пятьсот рублей. Служительница бегом кинулась к чуланчику и вытащила наружу небольшой клетчатый саквояжик в белую, красную и черную клетку. Внутри не оказалось ничего интересного: светлая юбочка, несколько трусиков, пара футболок, пушистая теплая кофточка, джинсы, непонятное лекарство преднизолон. Здесь же лежала и сумка, абсолютно пустая.

– Чемоданчик я открывала, – призналась Рая, – сумку туда сунула, потом думала, может, документы какие обнаружатся… Заберете вещи?

Я покачала головой:

– Очень прошу, если Яна объявится, дайте ей эту визитную карточку.

Я протянула Рае кусочек картона, на котором написала: «Макс в большой беде, срочно позвоните».

– Ладно, – согласилась служительница.

Следующий час прошел абсолютно впустую. Ни нищий, сидевший на площади, ни продавец мороженого, ни лотошники не видели, как из окна туалета вылезала девушка.

– Тут прямо кино бесплатное, – радостно сообщил газетчик, – народ ненормальный пошел, двух рублей на туалет жалко, вот и сигают через окно. Они туда, а Райка орет, тряпкой машет, те и назад. За день двое, трое точно пробуют. Я-то не против, веселей стоять, все время в ту сторону поглядываю, спектакль поджидаю, а девчонку не видел. Окно в мужской туалет, бабы в другое лезут, отсюда не углядеть.

Поболтала я и с билетными кассирами, и с таксистами – никто не встречал худенькую девушку с экзотическим для Фоминска рыжим «ежиком» на голове. Яна просто-напросто исчезла, бросив вещи.

Домой добралась к шести часам. У большого зеркала в холле вертелась Римма Борисовна. Располневшее тело немолодой женщины туго обтягивало зеленое бархатное платье, на шее сверкало «бриллиантовое» ожерелье. Такая же блестящая заколка украшала высоко начесанные волосы. Рядом маялся потный Гера, впихнутый в добротный, слегка старомодный костюм с широкими лацканами.

– Ну Даша, – укоризненно проговорила старуха, – разве можно так опаздывать! Боялись, без тебя ехать придется.

– Куда? – изумилась я.