Жена на замену
Шрифт:
— Аннет была осквернена магией, вы же знаете… — тихо начала женщина. — Мы говорили ей, что это проклятие для женщины, и что его не нужно использовать. Учили сдерживать силу, нанимали тех, кто может её заблокировать. Тем более, что моя девочка, она… у неё бывали случаи, когда она делала что-то совсем случайно. Распереживается, расплачется — а кругом предметы летают, или вода изниоткуда льётся, или молния бьёт из потолка. Каких только бед у нас не случалось! И всё потому, что этот яд проник в нашу девочку. И знаете, не помогало её воспитывать. Она как на хлебе и воде посидит, так она сама смирнеет, а чары эти богомерзкие только сильнее становятся, и наказанию
Никогда бы не подумала, что такое возможно, но я начинала сочувствовать Анне. Меня истязала не родная мать, а совершенно посторонняя женщина, которую, к тому же, глубоко обидел мой отец. А у неё… мать ведь любила Анну! Странной, безумной любовью, но всё же…
— К чему вы об этом рассказываете, если вопрос был другим? — с какой-то едва замаскированной брезгливостью поинтересовался дарэ Рагнгтмарк.
— Я про это и говорю. Это Аннет была. Её магия, — неожиданно твёрдым голосом ответила та. — Мы уже думали, управились с напастью. Думали, она полноценным человеком стала, ну, насколько это можно для скверной. Гордились очень. Никому не говорили, конечно, ни про проклятье магическое это, ни про то, что нам удалось его перебороть. Говорили просто, что больна у нас, и что вылечили потом. В Ланнаре не поняли бы, там не верят в Светлейшего, и истинно верующих тоже не любят. Я и молилась тайно, знаете. Что Анна станет такой же нашей красой и гордостью, как Эстер, будет блистать на балах, родит нам чудесных внуков… — она замолчала, собираясь с мыслями, а я продолжала смотреть на принца, дарэ Рагтнтмарка, даже на Рэйнера.
И все они с трудом сдерживали разные совсем не светлые чувства. Рэй даже обхватил мою ладонь обеими руками, и прижимал к себе, хотя это было не слишком-то прилично. Я не отняла руки, пусть его. И снова обратилась в слух, когда даэ Мария заговорила:
— Но так не вышло. Эстер была, наверное, дана нам свыше, а мы не поняли, и не уберегли. Не было у неё ни искорки этой магии, но она потому и защититься не смогла. Мы, когда решили, что Аннет вылечилась, начали позволять ей гулять с сестрой в саду, и посещать камерные публичные мероприятия. И маленькие балы, которые мы давали для своих. Аннет очень радовалась, а Эстер расстроилась.
— И как это связано с её гибелью? — начал терять терпение дарэ Рагтнтмарк.
— Да самым прямым образом связано, — вздохнула даэ Мария. — Поссорились они, пока меня не было рядом, только дуэнья была. Я не знаю, в чём точно дело было, но подозреваю, не поделили какого-нибудь кавалера на балу. Суть в том, что в Аннет снова поднялось её проклятие, и она подняла в доме ураган. Перевернула всё вверх дном, дуэнья не сильно пострадала, а вот наша девочка… на неё падали и падали предметы, пока она совсем не перестала дышать. Много бед было с моей Аннет, до того она и вовсе спуталась с каким-то проходимцем, и прижила от него ребёнка. Мы, конечно, помогли ей с этим справиться. Но после этих бед нам ничего не оставалось, только переехать.
Принц странно посмотрел на женщину, и спросил:
— Сейчас нам известно, что Анна дэ ла Лайона была бесплодна. Есть ли у вас какие-то комментарии к этой информации?
Мария отвела взгляд:
— Я не до конца уверена. Понимаете, мы много к кому ходили с этой проблемой. Даже… даже к жрецам ложных богов. Они говорили, на моей девочке вина, и что она могла остановиться и Эстер бы выжила. И это проклятие, мол, и она должна раскаяться и искупить свою вину помощью другим. Боги недовольны, посягнула на родную кровь… но моя девочка не могла!
Чезаре как обычно не щадил ничьих чувств, и ядовито заметил:
— Светлейший не считает девочку за отпрыска, так что вы как были бездетной, так и остались, даэ де ла Лайона. Всего лишь женщины, да ещё и отмеченные скверной кровью, отравленной чарами, не так ли?
Глава 30.4
А я задумалась. Если боги могут вмешиваться в судьбы тех, кто им даже не молится, то почему никто из них не попытался остановить Стефана? Почему он не проклят как-нибудь особенно заковыристо, особенно если учесть, что он пытался убить отца и брата? Чем вообще отличалась Анна с её желанием избавиться от сестры, от любого королевского сына, который пытался поскорее сесть на трон? Ведь много раз было такое в истории… но боги выбирают какими-то неведомыми смертным путями.
Мария не стала возражать Чезаре, только глубже склонила голову. Его Высочество же сказал:
— Опрос этого свидетеля окончен. Уведите её, и проследите, чтобы даэ де ла Лайона вместе с супругом успешно отбыла из Даланны.
Двое стражников вышли откуда-то из-за трибун, и действительно увели мать Анны. Никто ничего не говорил, и, кажется, никто не хотел, чтобы эта женщина оставалась здесь. Ведь если я правильно понимаю, она постоянно издевалась над младшей, пытаясь заставить её стать «нормальной». А старшая слушала маму, и гордилась тем, какая она правильная, чем и тыкала в сестру. И, вероятно, очень болезненно, если в итоге всё кончилось… так.
По себе я знала: магические выбросы не случаются просто так. Это всегда апофеоз душевной боли или невероятной радости, сильное потрясение. И сколько же раз Эстер колола сестру своим мнимым превосходством, что выбросы были постоянными? Так «хорошо» этого добиваться не получалось даже у Белинды.
Вызвали ещё несколько любовников Анны, насколько я поняла по косвенным оговоркам. Как по мне, ничего дельного они не сказали, так или иначе подтверждая, что Анна метила в королевы, и намекала, что никого не забудет, когда получит трон. А потом Главный Дознаватель сказал:
— Вызывается герцог Рэйнер фир Геллерхольц.
И я вздрогнула. Впервые мою руку не держала его рука, хотя отпускал он очень неохотно и медленнее, чем стоило бы, выходя свидетельствовать. Но всё же, я как будто лишилась защиты, стало очень не по себе. Поёжилась, и попыталась держать спину ещё более прямо, чем до того. В конце концов, я же, кажется, собираюсь просить у Его Высочества развода… так почему мне хочется, чтобы Рэй меня оберегал? Я должна сама справляться и с взглядами Белинды, и со всем остальным.
Постаралась взять себя в руки и снова обратилась в слух. Сейчас, быть может, я узнаю что-то ещё более неприятное. А может и нет, но в любом случае после Рэя должны позвать меня, если я хоть что-то сейчас понимаю. А Рэй расположился на своей трибуне, и посмотрел в зал. Поймал мой взгляд и слегка улыбнулся, отчего мне невольно захотелось улыбнуться в ответ. Да что ж ты делаешь, герцог Геллерхольц! Сама уже не уверена, нужен ли мне развод с тобой…
— Суду, да и большинству присутствующих хорошо известно, что вы были влюблены в покойную подсудимую, — начал дарэ Рагтнтмарк. — Состояли ли вы с ней в связи, или всё ограничивалось переписками?