Жена на замену
Шрифт:
Главный Дознаватель усмехнулся:
— Так и запишем, преступление совершено на почве ненависти к представителям других рас. Благодарю за то, что вы так легко раскрыли свою мотивацию.
Глава 31.2
Белинда снова не повела даже ухом. Если в чём-то я ей и завидовала — то в этом. Она отлично умела держать лицо и давать понять окружающим, что они — просто пустое место.
Никлас фыркнул:
— Нормальной матери хочется, чтобы её дети и внуки жили лучше и дольше, чем она сама. Но то, конечно, нормальной, а не помешанной на чистоте крови. Будь пожалуйста,
Мачеха окинула Его Высочество презрительным взглядом, и умолкла. И больше ничего говорить не стала вовсе, кто бы ни задавал ей вопросы, и как бы ни формулировал. Она просто молчала, и смотрела на них, гордо подняв голову.
— Что ж, раз вы не желаете сотрудничать, тогда мы поступим ровно также, как если бы вы были мертвы, — равнодушно подвёл итог дарэ Рангтгмарк. — За вас всё скажут свидетели и письменные источники.
Она вновь не удостоила его даже взглядом, но Дознавателя это не смутило. Он взял в руки со своей трибуны огромную кипу бумаг, добытых неизвестным мне образом — мачеха гражданка другой страны, и вряд ли это было очень просто. Дарэ Матиас демонстративно откашлялся, и начал зачитывать письма.
Белинда, в отличие от Анны, вуалировала тонко. Если бы мне попались эти письма, я вряд ли поняла бы, что «избавление от многолетних сорняков в нашем зимнем саду» — это намёк на убийство кого бы то ни было. Но были вещи, которые она обсуждала практически напрямую, например, советовала племяннику искать союза у горняков, которые любили эльфов также сильно, как сама матушка. И да, они вели со Стефаном переписку.
Запутанную, как клубок рваных ниток, который попытались смотать вновь. К счастью, каждое письмо Дознаватель соотносил с событиями, и становилось чуть понятнее. Правда, про демонологию она, кажется, не знала. Потому что, когда дарэ Матиас упомянул её, всё же не выдержала и произнесла:
— Когда я говорила, что для достижения цели можно использовать любые средства, я не это имела ввиду! Чернокнижник навсегда пятнает свой род, даже у его дальнего потомка может родиться рогатое и хвостатое недоразумение с красной или синей кожей… впрочем, возможно, это был единственный путь, — она поджала губы и снова замолчала.
А Дознаватель начал вызывать свидетелей. Я думала, что начнут с меня, но я ошибалась. Оказалось, у даэ Белинды огромное количество врагов, которые с радостью готовы потопить её, раз представляется такая возможность. Ради этого некоторые даже приехали из Ройса. Я, наконец, поняла, зачем так долго тянули с процессом несмотря на решение не ждать поимки главного заговорщика. Чтобы все, кто желает присутствовать или свидетельствовать — успели прибыть в столицу.
А дорогая мачеха вовсе не следовала тем постулатам, которые вкладывала в своих дочерей, и, частично, в меня. Она не была за спиною мужа его тенью, напротив. Скорее уж папенька оказался её тенью, прячась в которой она успешно интриговала и сталкивала лбами всех, до кого могла дотянуться. То компромат на невесту кому-то пошлёт, расстроив чужую свадьбу. То передаст, где искать её давнего приятеля — его убийцам. То тонко намекнёт на какие-нибудь ценности у тех, кто ей не нравится.
Белинда не гнушалась общаться даже с преступным миром. Даром, что там, на дне, полно было тех, кого она презирала. И эльфийских полукровок, которым не повезло родиться в Даланне или любом другом королевстве Соцветия, и пустынников,
А потом произошло то, чего я и ждала, и боялась. Когда очередной мужчина в маске, очень желающий остаться инкогнито для зрителей процесса, покинул место свидетеля, дарэ Матиас сказал:
— Вызывается даэ Коринна фир Геллерхольц, урождённая Коринна фир Ледс, признанная отцом и принятая в семью Белинды и Эдварда фир Ройс.
Глава 31.3
Обычно он представлял меня несколько иначе, но сейчас, видимо, хотел подчеркнуть нашу сомнительную «родственную» связь. Мне это не нравилось, но что я могла? Только вновь выйти к трибуне. И в этот раз с Рэйнером вместе, к счастью.
На других свидетелей Белинда даже не пыталась смотреть, демонстрируя полное безразличие к прошлым друзьям и соратникам. А вот меня ожгла взглядом, от которого я вздрогнула. Сколько ненависти! Сколько яда и злобы — хотя она лишь смотрела, и не произнесла ни слова.
— Скажите, кем вы приходитесь подсудимой? — задал первый вопрос дарэ Рангтгмарк.
Видимо, контрольный, потому что ответ на него и так знали все, кто сюда пришёл. Рэй снова обнял меня со спины, отчего мачеха брезгливо скривила губы. Я не выдержала:
— Никем. Эта женщина требовала, чтобы я называла её матушкой, но она всегда была просто злобной и мстительной женой моего отца.
— Была бы я мстительной, утопила бы тебя, когда ты была несмышлёным младенцем, — усмехнулась Белинда. — Может, так и стоило сделать, звериное отродье.
Теперь уже её проигнорировал Дознаватель, да и я постаралась сделать вид, что ничего не слышу. Почему, почему они с Анной так меня называли? Чешуи у меня нет, уши самые обыкновенные, хвостом тоже обзавестись почему-то не повезло. Или я не человек уже потому, что не нравлюсь мачехе? В этом дело?
— Как вам жилось в доме вашей мачехи? — продолжал дарэ Рангтгмарк.
— Как приблуде, которой очень не рады, — я пожала плечами. — Мачеха била меня, порой морила голодом, держа на хлебе и воде, или заставляла сидеть в крохотной комнатушке без окон, где я едва могла вытянуться в полный рост. У неё было множество разнообразных наказаний для меня, и за мнимые, и за настоящие поступки. С отцом, благодаря действиям которого я появилась на свет и оказалась в её доме, даэ Белинда всегда была мила и даже нежна. Я же… получила всю ненависть, на которую она была способна. Ко всему прочему, она требовала от меня всегда называть её матушкой, хотя родственными наши отношения назвать сложно. Я с трудом избавилась от этой привычки, и даже сейчас порой ловлю себя на том, что зову её так — в том числе в собственных мыслях. Увы, это требование слишком крепко в меня вбили.
Я говорила очень спокойным, отстранённым тоном, и смотрела куда-то поверх головы дарэ Рангтгмарка. Мне не хотелось ничего скрывать. Это не моя вина, что со мной так обращались. И не я изменила в браке и притащила бастарда в дом. Думать об этом всё ещё было больно: папу я любила, несмотря ни на что. Но всё же… лучше так. Чем взять на себя чужую вину. Тот разговор с Рэем хоть немного подготовил меня к этому… суду.
— Стоило бить чаще, чтобы выучила, наконец, своё место, — поморщилась мачеха.