Жена напоказ
Шрифт:
Резковатая колкость мгновенно взбодрила Мариэтту.
— Да я так вообще не буду ничего вам рассказывать, если вы не перестанете!.. — она гневно сверкнула глазами.
Ослепительные иголки её ауры вонзились в тело со всех сторон разом.
— Простите, мадам д’Амран, — вздохнул Ренельд, воздев глаза к потолку.
«Ну ты дура-ак, — проговорил Лабьет. — Ты сейчас кто, дознаватель или мальчишка, которому девица отказала в свидании?»
Замечание шинакорна было хоть и неприятным, зато досадно справедливым. И чего он злится на Мариэтту? Как будто их успело связать что-то,
Удивительно иррациональное желание. Словно рядом с мадам д’Амран разум престаёт работать и превращается в бесполезную жидкую кашу, которая распирает голову.
— Так вот, — слегка обиженно продолжила графиня. — Я спустилась в погреб, осмотрелась там и собиралась уже возвращаться. Но на меня словно что-то напало. Нечто вроде ловушки. Она вытягивала из меня то ли магию, то ли жизнь. А дальше… Дальше я уже плохо помню, что было.
«Всё она помнит, — хмыкнул Лабьет. — Не знаю, как у тебя, а у меня сейчас слюна начнёт на ковёр капать. Какая же всё-таки Конфета, эта твоя графинюшка! Так бы и сожр… Гхм. В хорошем смысле, конечно».
Похоже, шинакорн поплыл тоже — а это совсем скверно.
Мариэтта покосилась на пса, будто вдруг заподозрила, что его мысли относительно неё носят слегка кровожадный характер. Пусть даже и в хорошем смысле. Она замолчала, ещё старательнее прикрываясь одеялом. Как успел заметить Ренельд, на ней сейчас была лишь лёгкая хлопковая сорочка. В таком виде можно появляться только перед доктором. Но, с другой стороны, дознаватель — почти доктор, верно?
— Что вы предприняли, когда поняли, что попали в ловушку? — Ренельд опёрся плечом на витую колонну балдахина.
Месье Лимиер успел на ходу доложить ему о страшном погроме в том самом погребе, а также рискнул предположить, что устроила его как раз хрупкая на вид вдовушка.
— Я… — взгляд Мариэтты метнулся в сторону, но она быстро вернула себе чуть отрешённое выражение лица. — Я попыталась освободиться, конечно. Но, кажется, только потратила больше сил.
— И как вы сейчас себя чувствуете? — Пока Ренельд говорил, Лабьет подбирался к графине всё ближе, жадно втягивая воздух блестящим чёрным носом.
Он припадал на лапах, дёргал ушами — в общем, выражал глубочайшую заинтересованность тем, что чувствует.
— Вполне сносно, ваша светлость, — Мари окончательно совладала с собой и чуть приподняла подбородок. В тени ресниц её глаза снова стали медовыми. — Если это всё, я хотела бы отдохнуть.
— Нет, это не всё, уж простите. Будьте добры ответить на все вопросы, что я пожелаю вам задать. Дело очень серьёзное. И раз уж вы сносно себя чувствуете, прошу вас немного потерпеть моё присутствие. Я могу принести вам воды. Или позвать прислугу?
Но Мариэтта отчего-то лишь сильнее разозлилась.
— Вы спрашиваете так, словно я виновата! Да! Принесите мне воды, будьте так несказанно добры не уморить меня до смерти.
Пришлось
— Я только пытаюсь разобраться. То, что случилось с вами, за последнюю неделю произошло ещё с двумя магами. И, заметьте, о том, в чём вы и правда виноваты, я пока ещё не спрашивал! — Ренельд отошёл снова и опёрся ладонью на резное изножье её роскошной постели.
Так лучше: хоть на небольшом расстоянии от неё. Но вот тёмная аура продолжала бороться с чем-то чужеродным, не желая принимать это и поддаваться. Такие ощущения вполне могут быть связаны с раздражающим действием замешанного на светлой магии зелья с эффектом подчинения. И усиливалось оно поблизости от той, что всё это и сотворила. Это же вполне логично объясняло долгий провал в памяти в день бала сразу после того, как снадобье попало в кровь Ренельда.
— Только не начинайте! Я не знаю, что вам там померещилось, — снова возмутилась графиня.
— Вы намеревались кого-то опоить. Зачарованный флакон, который вы попытались уничтожить, шепнул мне об этом на ушко.
И зельеце-то ядрёное! Прошло уже почти три дня, а оно и не думает ослабевать. Но какой же надо быть наивной, чтобы отважиться подлить его королевскому дознавателю! Потому-то Ренельд склонен был решить, что предназначалось волшебное снадобье не ему.
— Флакон разбит, а сказать вы мне можете что угодно. Кто подтвердит? — Мариэтта пожала плечами.
«Рен, она напрашивается, — предупредил Лабьет. — Небольшой кусь. Можно?»
— Прекрати. Скажи лучше, что с её аурой.
«Её аура недавно была в очень активной фазе. Очень. Активной. Сейчас ослабевает. Я не чувствую никакого искажения или ущерба. Или Конфетка быстро отбилась, или её аура настолько сильная, что похищенное — просто капля в море. Я никогда такого не встречал, Рен».
— Не держите меня за идиота, — сразу ответил Ренельд графинюшке, приняв сказанное шинакорном к сведению. К этому вопросу он вернётся чуть позже.
— Нет, что вы, — Мариэтта деланно округлила глаза. Её голос дрогнул таким ехидством, что мгновенно захотелось шлёпнуть её по заду. Хорошенько впечататься ладонью в эту наглую, требующую порки округлость. — Просто многие мужчины склонны преувеличивать свою значимость, потому считают, что они нужны всем без исключения. И мир вообще вращается вокруг них. Вы мне вовек не сдались, чтобы ещё и опаивать вас! Чтобы потом постоянно видеть вашу самодовольную… Лицо.
«Ха-хах, Рен! А я говорил тебе, делай лицо попроще», — радостно поддакнул Лабьет.
— На цепь посажу, — мысленно пригрозил Ренельд. А вслух продолжил спокойнее: — Если вам интересно, вчера я был у королевского архимага Илера Бэтона и сдал кровь на маг анализ. Он выявит постороннюю магию, которая наверняка ещё есть в ней.
Ни к какому архимагу он не ходил: с особенностями его ауры это верный способ раскрыться и породить дополнительные слухи.
— Мне не интересно! — смело огрызнулась мадам Конфетка. Прозвище, данное ей Лабьетом, вклинилось в мысли невольно. — Надеюсь, когда архимаг будет работать с вашей кровью, он не отравится.