Жена напрокат
Шрифт:
Не успеваю толком расслабиться, как в ванной комнате раздаётся громкий стук.
— Аня!
Ещё один и ещё. Тритон громко, истерично и очень настойчиво тарабанит в мою дверь.
— Что, босс?! — Приоткрываю дверцу душа, вслушиваясь.
— Пожар! Открывай, Ань. Я должен тебя спасти!
Глава 40
А если действительно пожар?
Намыливаюсь быстрее. Тру мочалкой подмышки, покрываясь густой белой пеной. Да ну, какой пожар? Откуда? У них бы уже всё орало и звенело.
Тритон просто хитрит, решил выманить меня из душа, чтобы я выскочила распаренная и перепуганная, поскользнулась на мокром полу и упала прямо в его объятия.
Фигушки!
Продолжаю принимать душ. Он уже не стучит, и я закрываю глаза, наслаждаясь. Нашёл глупую дурочку. Женишок!
Но всё равно как-то не по себе, когда кто-то орёт: «Пожар!» — а ты продолжаешь мыться.
Чёрт бы побрал этого тритона.
Отодвигаю дверцу кабины, выключаю воду и, поджав губы, пялюсь на дверь. И тут из-под неё начинает тянуться серый дымок.
Я в ужасе вскрикиваю. Выпрыгиваю из поддона на пол. С меня течёт вода. Сразу же становится холодно. И я, едва не поскользнувшись, хватаю полотенце. По-быстрому вытираюсь и кидаюсь к вешалке, на которой висит халат. Натягиваю его, завязываю пояс и открываю дверь. Не хочу помирать голой.
В комнате сразу же натыкаюсь на Белозерского, который поднимается с корточек, тушит подожжённый им кусок смятой бумаги и, довольный собой, глядит прямо на меня. Хитро улыбается.
А я, вся такая раскрасневшаяся, взъерошенная, с мокрыми волосами, смотрю на него и поражаюсь. Это мой босс?! Мой грозный и непоколебимый начальник, который раньше смеялся раз в пятилетку и на выходных жарил младенцев на совковой лопате? Что это с ним? Может, он чокнулся? Совсем опупел от любви к недосягаемой Сабине?
Белозерский стоит и ржёт, продолжая тушить свой пожар в керамической пепельнице.
— Ха-ха, — произношу, скривившись. — Очень смешно, Герман Игоревич, прям очень! Безумно. Давайте сменим вам амплуа и начнём вместе вести юмористическое шоу, поедем с выступлениями по стране — опять же деньги. — Откидываю мокрые волосы с лица.
У меня аж кислород в легких заканчивается. Я даже не думала, что злобный тритон, лютый ящер способен на подобные приколы. Взял и пошутил, довёл почти что до инфаркта, ввёл в заблуждение своими гнусными обманными действиями.
— Ты просто была там так долго, — улыбается, приближаясь, практически касаясь носом моей щеки, дышит мне в ушко. — Я распереживался, вдруг тебе стало плохо. Хороший босс обязан заботиться о своих сотрудниках.
Замираю, по-моему даже перестаю дышать, получая удовольствие от неизвестной мне ласки. У меня никогда не было такой близости ни с одним мужчиной. Все эти заигрывания и кокетство для меня нечто совершенно новое.
Я боюсь. Я уже даже не помню, в каком месте гладят мужчин, чтобы им стало приятно. Можно было, конечно, посмотреть соответствующее кино, но дык это же надо было подготовиться заранее.
— Давайте вернём обратно ту версию вас, — жарко выдыхаю почти что в губы Германа, при этом подымаю руку и вращаю пальчиком, рисуя круг в воздухе, — ту разновидность вас, ну где вы строгий душнила. Она была намного понятнее и нравилась мне гораздо больше.
Босс игнорирует моё высказывание и дышит жарче.
— Тебе очень идёт быть такой домашней, Аня. Такой живой, мокрой, настоящей. Сразу же хочется забраться с тобой под одеяло. Надо было не выкуривать тебя из душа, а вломиться к тебе внутрь. Знаешь, я понимаю Фёдора, есть в тебе что-то такое... — Втягивает аромат носом. — Что хочется тебя захватить в плен…
От его страстных речей у меня пол покачивается. Кажется, я перегрелась под горячей водой в душе, там было мало воздуха, и давление снизилось до критической отметки. А может быть, дело в самом тритоне. Мой шикарный босс стоит слишком близко. И намекает на вполне конкретные вещи, а я так сильно нервничаю рядом с ним, что всё вокруг отчего-то размазывается.
Так я или Сабина? Сабина или я? Что он ответил Сабине и зачем ему сближаться со мной, если жена брата уже позвала его? Я, наверное, что-то вроде той продавщицы. Обычное развлечение, оказавшееся под рукой.
Я не могу так. Всё моё внимание, все мои мысли сосредоточены на красивых глазах этого сильного мужчины. Жгучая боль неизвестности разливается по моим конечностям, и я… уплываю, теряя сознание.
Открываю глаза уже на кровати, босс всё в тех же брюках и белой рубашке лежит рядом. Нежно водит костяшками пальцев по моему лицу.
Вздрагиваю, приподымаясь. Сажусь, осматривая себя. Слава тебе господи, мой халат всё ещё на мне. Судя по всему, Герман подхватил меня на руки и уложил на постель.
— Тебя так сильно ужасает близость со мной, что от страха ты даже потеряла сознание, — философски констатирует Белозерский, очевидно сделав вот такие странные выводы. — Признаюсь, Ань, со мной такое впервые.
Втянув воздух носом, сажусь на кровати и поворачиваюсь к нему. Прикрываюсь, затягивая пояс халата потуже.
— У меня бывает. Это от духоты.
— Ты притворялась на празднике? Так ведь? Изображала страсть. Не ожидал. Думал, что я тебе нравлюсь.
— Так, босс. — Тру вмиг разболевшуюся голову. — Давайте отмотаем обратно.
Он тоже садится и скрещивает руки на груди. Белая рубашка привычно натягивается на грудных мышцах и рельефных руках.
— Мы с вами планировали фиктивный брак.
— Угу! — согласно кивает.
— У нас с вами была договорённость. Мне — машину, квартиру и должность. Вам — жену.
— Не спорю.
— Тогда каким образом во всё это вдруг затесалась необходимость нашей чувственной близости?
Босс поджимает подбородок и, прищурившись, задумывается.
— Ну это было уместно, учитывая наш горячий поцелуй.