Жена Наследника
Шрифт:
Глядя на моё ошеломленное лицо, шаман рассмеялся.
— Что, не ожидала?
— Но ведь Лирея — или Д’архау — принадлежит рашианцам.
— Из этих хищников получились прекрасные хранители планеты. Лирея довольна.
И шаман выразительно взглянул на меня.
— Как сказал один из ваших философов, принцесса, всё течёт, всё меняется.
— И вам этого не жаль?
— Чего? — удивился шаман. — Наше наследие не уйдет вместе с нами в небытие — как было с вашими старшими братьями.
— С кем?
— С
Он махнул рукой, и по дымке сумерек показались…
…Эльфы?
— Я не знаю, как выглядели ваши братья, — стирая взмахом руки созданное изображение. признался шаман. — Один из переселенцев рассказал мне эту историю, а наместник дал почитать ваши мифы. Лирея сказала, что так было.
— Откуда она знает?
— Она может говорить со Вселенной, — пояснил шаман.
Эльфы, двойная звезда в Солнечной системе и друзья, которые меня ненавидят… что ещё принесёт мне эта планета?
Шаман рассмеялся.
— Это всяко лучше, чем злиться. Да, девонька?
Ошарашенная, я молча глядела на старого аборигена.
— У каждой расы своё предназначение и своё время, — пожал плечами шаман. — Есть расы, рождённые для свершений, и расы, рождённые для созерцания… Мы, созерцатели, приходим в этот мир раньше вас, деятелей… подготавливаем ваше появление и мир к вашему появлению. На этом наша миссия и заканчивается.
Махнув рукой, шаман создал ещё одну иллюзорную картину — постепенно пустеющие деревни аборигенов.
— Мы задержались здесь, в этом мире, не в силах оставить Лирею в одиночестве. Но рашианцы сделали нам подарок — привезли вас… И вам сделали подарок — подарив второй шанс и вашей расе, и вашей почти убитой планете. Так чего же ты не обретёшь мира в душе, девонька?
Вся злость как — то неожиданно спала с меня — и горько разрыдавшись, я ответила шаману.
— Вы думаете, это так просто принять? Я ведь жила на Земле после захвата.
Заботилась о детях, оставшихся сиротами, добывала еду, чтобы не умереть с голоду — в разрушенных и брошенных городах. Как, помня всё это — всё то, что сделали с моей родной планетой рашиане, я могу обрести мир среди них?
Шаман склонил голову на бок и как — то странно — по птичьи — взглянул на меня.
Говорят, на Терре, водятся удивительные существа — сбрасывающие свою кожу раз в год. А у ваших детей выпадают первые зубы, чтобы дать место другим, более крепким зубам. Ты не помнишь, как это было — больно?
Я пожала плечами.
— Ну, уж точно неприятно.
— И кровь была поди. и рана — кивнул старик. — А тут — целая планета.
Старик пытующе глядел на меня — ожидая, когда я среагирую на его слова. А я…
…Покачав головой, я всхлипнула.
— Неужели вы не понимаете, какая огромная разница между молочным зубом и целой цивилизацией… Сколько жизней было
Шаман улыбнулся.
— Я про это и говорю… Тебе, принцесса, как никому, надо смотреть шире… А ты сунула голову в песок — как ваша смешная земная птица, и носа не кажешь… Без вмешательства рашианцев, Терра была обречена. Человечество практически убило свою планету и всё живое на ней. Не возьми империя управление вашей планетой в свои руки — погибли бы все — все земляне от мала до велика.
— Но почему это было не сделать как — нибудь более… гуманно?
Шаман рассмеялся — нехорошо ‚ядовито рассмеялся.
— А вы были гуманны к своей земле, к своему дому? К другим видам. соседствующим с вами, а? — Шаман покачал головой. — Молчишь, принцесса.
Потому что знаешь — я прав.
— Правы, — рыкнула я, признавая то. что говорил шаман. — Вы — правы. Ноя — я- то ведь не дархийка, разговариваюшая с растениями; не рашианка ‚ имеющая какой — то свод законов внутри себя. Я — землянка. И для меня всё произошедшее — крушение моего мира.
— Так прими это крушение как возможность для возникновения нового мира. Более правильного и светлого.
Наши взгляды встретились в молчаливой дуэли.
— Так как приняли вы? — фыркнула я. отшвырнув ногой немного песка в сторону. — Придумали себе философию несопротивления и радуетесь собственному геноциду.
— Нас никто не убивает.
— Ваша планета больше не принадлежит вам.
Шаман, отбросив за плечо разноцветные дреды, рассмеялся.
— А ты упрямая. — покачал он головой. — Наследник сделал правильный выбор… Что касается нашего места на Лирее — я уже сказал тебе: всё течет, и всё меняется.
Будущее хотя и хранит прошлое, но не повторяет его. Мир меняется, мы меняемся… ты меняешься. И чем скорее, ты, принцесса, примешь это своей душой, тем скорее наступит мир в душе наследника — а значит, и империя будет стабильна ещё много веков.
Что — то внутри меня закипело, забурлило, требуя возразить аборигену. И не важно. что он был мудрецом, старше меня на почти пять сотен лет — неважно. что он обладал многими знаниями и слушал целую планету… Я знала себя — и знала, что несмотря на всю мою любовь к Кейну, я не смогу оправдать всего того. что рашианская империя сделала с моим домом.
Да. я едва выжила; да. я предпочитала избегать этих мыслей… но где — то там. в свой глубине своей душе правда была именно такой: я люблю Кейна больше жизни. но простить всё то горе, что его подданные причинили людям, я не смогу.
Шаман тяжело вздохнул.
— Молоденький росточек… глупенький, наивный расточек. тянущийся к лучам светил и гневящийся на дождь… А ведь без дождя не растут ни цветы, ни лианы.
Провожая последние лучи двойного заката, шаман пообещал то ли мне. то ли себе, то ли Лирее: