Жена нелегала
Шрифт:
Представил себе полупьяный разговор со школьным другом Каминским, любовным успехам которого с отрочества привык завидовать. У тебя кто сейчас, — балерина? Лихо, но у меня покруче будет. Капитан милиции! — Не может быть, ну ты даешь! — Да-да, вообрази, следователь по особо важным делам. Убийц изобличает. — И что, хороша собой? — Ой как хороша! Мужики на улице столбенеют. Особенно как наденет свою белую шубку…
Дверь «Сааба» хлопнула, Люся устраивалась на сиденье рядом с Данилиным, сопела, натягивая ремень безопасности
— Добрый вечер!
«Нет, с ума сойти, какой голос, просто кончить можно на месте», — думал Данилин.
— Добрый вечер! — запоздало откликнулся он.
— Поехали! — приказала Люся.
И только тогда Данилин вспомнил, что ни к чему им долго на месте стоять, маячить на глазах у вечерней публики. Мало ли на кого можно в девять часов напороться у станции на Петровке! Ни с какой стороны не желательно, вне зависимости даже от того, к чему приведет их встреча, какое направление примут их отношения.
«Это просто игра, это же я так, дурачусь, — утешал сам себя Данилин, давя на педаль газа. — Не хватало мне и на самом деле еще одного романа прямо сейчас… Хотя… где-то я слышал такую народную мудрость: если трудно с двумя бабами, заведи третью… Да ладно, глупость это, конечно, а не мудрость. Но от небольшого флирта — никого и ничего не убудет».
Но Люся тут же направила его мысли в совсем ином направлении.
— Вы понимаете, что этой нашей встречи не было никогда? — сказала она, и ее контральто вдруг дрогнуло, словно попало мимо ноты.
«Оказывается, она волнуется!» — почему-то обрадовался Данилин.
— Вы понимаете, что, если о ней станет известно, моей карьере конец? Даже посадить могут. Но я решила рискнуть, потому что хочу вам помочь. И потому что мне показалось, что вы порядочный человек.
— Вы не ошиблись! — радостно подхватил Данилин. — Клянусь вам — ни сном, ни духом, ни намеком, ни полунамеком не выдам вас никогда!
Люся посмотрела на Данилина оценивающе и, кажется, удовлетворилась увиденным.
— Я верю: сознательно вы меня не выдадите, но вот проговориться можете, под стрессом. Я слышала через дверь, как вы на Бережного кричали. Не стоило этого делать, кстати, он человек крайне злопамятный. Страшный вообще человек.
— Не сомневайтесь во мне, Люся! Я умею быть благодарным, и кроме того… Кроме того, вы вообще мне очень симпатичны. Ни за что не допущу, чтобы у вас были неприятности!
— Хочется надеяться… Можно я закурю?
Данилин, который сам с огромным трудом бросил курить несколько лет назад, никому и ни за что в своей машине курить не разрешал. Но сегодня пришел черед первого исключения.
— Курите, конечно, — быстро сказал он. — Только окно приоткройте чуть-чуть.
Люся долго прикуривала, чиркала зажигалкой, смотрела на Данилина искоса, видно, решалась, нырять в омут с головой или в последний момент опомниться, остаться на берегу.
— Вы действительно не помните Геннадия Леонова?
Ее голос действовал на него так, что он плохо воспринимал смысл сказанного.
— Что-что, простите? Я отвлекся на дорожную ситуацию…
На обледеневшей улице действительно произошло очередное дорожно-транспортное происшествие, и «Сааб» Данилина чуть не врезался в резко затормозившую «Волгу».
— Я говорю о Геннадии Леонове…
— А кто это?
— Вы действительно его не помните?
— Клянусь! Не помню — вернее, не знаю. У меня хорошая память на имена, если бы я с таким сталкивался, то обязательно бы запомнил! Я всех внештатников по именам знаю, а многих и по отчествам!
— Это не внештатник… он вообще к журналистике никакого отношения не имеет. Геннадий Леонов подозревается в убийстве. И даже не в одном. Находится во всероссийском розыске.
— Бред какой-то! — Данилин чуть-чуть рассердился. — Я-то тут при чем? Смею вас уверить, что у меня нет никаких контактов в уголовном мире.
Люся вздохнула. Помолчала. Сказала:
— Алексей Павлович, увы, тут вы ошибаетесь. Вы в прошлом году ремонт дачи делали?
— Ну да, да! Жена в основном занималась, мне не до того было. Но при чем здесь моя дача?
— Бригада рабочих у вас там трудилась целый месяц. И жили они почти все это время прямо там, на даче. Не так ли?
— Кажется… я не уверен… я половину этого времени за границей находился… Но я все равно не понимаю…
— Но вы же с ними познакомились, не так ли? И даже как-то раз шашлыки с ними вместе жарили, разве нет?
— Да, это правда. Но я все равно никак не…
— А как бригадира рабочих звали, помните?
— Бригадира? Это такой усатый, загорелый? Нахальный такой… Деньги прямо из глотки вырывал…
— Насчет нахальности сведениями не располагаю, а что усатый и смуглый, могу подтвердить.
Наступила пауза. Данилин делал вид, что полностью захвачен дорожной обстановкой, но в то же время мучительно шевелил мозгами.
— Так припоминаете, как его звали?
— Бригадира-то?
— Бригадира, бригадира…
Данилин помолчал еще совсем чуть-чуть, выдержал маленькую паузу (Татьяна бы одобрила). А потом признался:
— Кажется… Геннадием.
— Ну вот видите… А фамилия?
— Фамилию… фамилию я не то что не помню, а и не знал никогда! Жена с ними дела вела, бумаги подписывала. Мне их представила по именам. Гена, Вася, Саша, Миша. Но фамилии — нет, понятия не имею!
— Бригадира звали Геннадий Леонов, — жалобно, будто извиняясь, сказала Люся.
— Но я знать этого не ведал! — заволновался Данилин. — Христом Богом клянусь! Вот первый раз от вас услышал. И вообще вспомнить рабочих, живших на даче полтора года назад, да мне и в голову такое не пришло бы!