Жена неверного ректора Полицейской академии

Удалова Юлия

Госпожа Филомена тоже морщилась и бормотала:

— Не то, все не то. Все они достаточно миловидны, а нам нужна… О, какой превосходный в своей неприглядности экземпляр! Как тебя зовут, милочка?

Виконтесса остановилась прямо напротив Бьянки.

— Бьянка Домнадежды, — гаркнула девушка — фамилией воспитанниц являлось название приюта.

Хотя, надеждой в этом приюте и не пахло, по-моему.

Жуткое, жуткое, беспросветное место!

— Ох, этот говор… — Филомена зажала уши. — Прямо как

железом по стеклу!

— Вы така красивая, госпожа! Можно вашим веером махануть?

— Чуть позже, — отмахнулась виконтесса, и задала девушке несколько вопросов по поводу ее происхождения и воплощения.

Узнав, что Бьянка была нагулянной дочерью посудомойки из замка графа Бейлиса, от которой мать отказалась, едва произведя ее на свет, и что никакого воплощения, даже бесплотного бесполезного духа, Бьянка не имеет, виконтесса Кастро удовлетворенно кивнула.

Выбор был сделан.

Бьянка настолько радовалась своей круто поменявшейся судьбе, что, по сути, ей было даже все равно, что ее новое семейство совсем не принимает ее в свой круг и разговаривает сквозь зубы.

Ей было не привыкать к такому отношению.

Даже несмотря на то, что в поведении Кастро в отношении нее теплоты было не больше, нежели в мороженой рыбе, Бьянка возгордилась.

Из грязи в князи — шептали за ее спиной.

Но Бьянке все было нипочем. Именно поэтому она и захотела учиться там же, где Антония с Дорианом. Благо, место по квоте Его Величество Тибальд предоставил — ей даже не надо было выдерживать вступительные экзамены в Академию полицейского ковена.

А потом грянуло то, что и вовсе подняло самооценку Бьянки до небес.

Предложение о замужестве от главы семьи Рэтборн — герцога Освальда.

О том, что Бьянка станет женой наследника рода Рэтборн, самого ректора Академии полицейского ковена.

Линас предупредил ее, что не желает этой свадьбы. Да, теперь я это увидела — он позвал ее в своей кабинет и предупредил… Само собой, в своей высокомерной жесткой манере, но…

Если б со мной так разговаривали — я б в рожу ему плюнула, отвернулась и ушла, хлопнув дверью.

Но бедную глупую Бьянку было уже не остановить…

Дорвалась до роскоши, до жизни сильных мира сего.

Она даже подумала, что сможет играть в их игры.

Бедная, несчастная, недолюбенная девочка…

Как бы мне хотелось тебя обнять, пожалеть…

Да, семье Рэтборн тоже потребовалось доказать новому королю свою верность.

Таким причудливым образом бедная дочь посудомойки из сиротского приюта и оказалась между двух огней, между двух знатнейших и древнейших аристократических родов.

Но, как я понимаю сейчас, Бьянка об этом не заботилась.

Та девушка, в тело которой я попала, состояла из странной смеси простодушия, самоуверенности, но в тоже

время глубокой неуверенности в себе и твердолобого упрямства.

А еще, конечно же, эмоций, эмоций, эмоций, с которыми она не могла сладить, и выплескивала их на окружающих, как фонтан.

Но все это ни в коем случае не умаляло того факта, что две уважаемые богатые семьи жестоко и хладнокровно сделали простую девушку разменной монетой во всех этих политических интригах, стремлении доказать свою верность правителю.

Для Кастро и Лианса Рэтборна Бьянка была лишь мелкой сошкой, или, даже скорее, пустым местом.

Но теперь Бьянка — это я.

И я не собираюсь быть послушной марионеткой в руках любовницы своего мужа и пешкой в чужой игре.

А потому даже хорошо, что герцог с герцогиней вызвали нас на ужин.

Познакомлюсь со своей высокородной семейкой.

И… постараюсь найти их слабые места.

Хорошо, что терпеть неприятности поездки в бричке пришлось еще недолго. Где-то час, может, полтора.

Клянусь, у меня будет своя карета.

Комфортабельная богатая карета.

Больше никогда, никогда не поеду вот так, на козлах с кучером!

У меня будет самый роскошный, богатый и великолепный экипаж в Декстоуне.

Клянусь.

Я обещаю.

— О, Антония, сердце мое! — вскричала виконтесса Филомена, едва бричка прикатила к главному входу особняка. — Не замерзла, пока добирались? Дориан, сынок, ты выглядишь озябшим? Прикажу немедленно подогреть ванную.

Ой, ну начинается!

ГЛАВА 27

Виконт и виконтесса Кастро с большой живостью встречали детей из академии.

Своих детей.

СВОИХ.

Но не меня.

Впрочем, когда приемные матушка с папенькой закончили тормошить, обнимать и целовать драгоценных сыночку-корзиночку и лапоньку-дочку, немного внимания досталось и мне, осторожно выбравшейся из брички и в нерешительности застывшей неподалеку.

А именно — мне было свысока объявлено, что сегодня у Кастро особенный гость, а значит, я должна вести себя и выглядеть на ужине подобающе, дабы «не ударить в грязь лицом».

То, что произошло далее, я как какой-то кошмар — иначе охарактеризовать не могу.

Филомена скомандовала «фас», и ее служанки набросились, как разъяренные тигры!

И давай меня расчесывать, красить и обряжать в новое платье!

Человек десять хлопотали над моим преображением, не меньше.

В зеркало я посмотреть не могла, но подспудно чувствовала, что они делают что-то ужасное.

Но моего мнения, разумеется, никто не спрашивал.

Когда, спустя около часа таких вот манипуляций, я все-таки увидела свое отражение в зеркале, то чуть не упала в обморок.