Жена незнакомца
Шрифт:
Наскоро позавтракав, Пол, Куинн и Лили направились к поджидавшей их карете.
— Погодите! Настоящая леди никогда не садится в карету самостоятельно. Вам должен помочь кучер или сопровождающий вас мужчина.
Чувствуя себя полной идиоткой, хотя откуда ей было знать эти тонкости, Лили нехотя оперлась на руку Пола, но едва она очутилась в карете, последовало новое замечание:
— Леди всегда должна сидеть лицом вперед. Если вы едете с другими женщинами, это место занимает старшая или наиболее уважаемая дама.
Поменявшись
— Никогда не кладите ногу на ногу, — сказал Пол, когда экипаж отъехал от дома.
Лили села как нужно. Едва она спустилась к завтраку, Пол Казински не переставал делать ей замечания. И садится она не так, оказывается, нужно ждать, когда тебе пододвинут стул, и вилку держит неправильно, и ест слишком быстро, и кофе прихлебывает шумно.
Она редко смущалась, но когда эти двое смотрели на нее за завтраком, словно на какое-то низшее млекопитающее, она готова была провалиться сквозь землю от стыда. А ведь ее подруги по тюрьме считали, что у нее хорошие манеры, даже подтрунивали над тем, как она держит нож и вилку, изящно пьет из чашки. Интересно, как бы на это отреагировал Казински?
Нахмурившись, Лили опустила голову. Ее походка тоже не устраивала Пола. Она, видите ли, делает большие шаги, не раскрыла зонтик, который он ей дал, не надела перчатки и шляпу. А зачем их надевать, если до кареты всего несколько метров!
Лили была девушкой неглупой, быстро все схватывала. Кроме того, понимала, что очень многое поставлено на карту, однако правила хорошего тона, которые ей пытался вдолбить Пол, казались нелепыми и только усложняли жизнь.
— Не возражаете, если мы закурим? — вежливо осведомился Куинн.
Он был гладко выбрит, от него пахло хорошим мылом. Он уже не следил за ней так откровенно, как вчера, но Лили чувствовала, что ее невероятное сходство с его женой притягивает и отталкивает его. Порой Куинн хмурился, словно еще не решил, как ему реагировать на эту женщину.
Лили пока тоже не решила. Она не собиралась пускать в свою жизнь очередного мужчину, от которого только и жди неприятностей, а вот поди ж ты, пустила, да еще двоих. Когда яростный взгляд Куинна схлестнулся с ее взглядом, Лили будто утонула в серых глубинах его глаз, сердце неистово забилось, в горле пересохло.
Раздраженная собственной реакцией, Лили отвернулась и бросила:
— Курите на здоровье! Я бы тоже не отказалась от сигары.
Темные глаза Пола расширились от ужаса.
— Да вы что! Леди не курят сигар, не пьют виски, — твердо заявил он.
Пятилетнее пребывание в тюрьме научило Лили выполнять приказания мужчины, ибо непослушание оборачивалось суровым наказанием. Она уже готовилась безропотно подчиниться, но тут вспомнила, что теперь она свободная женщина. Пусть эта свобода пока условная, а когда она полностью освободится, то ни за что уж не будет воспринимать каждое слово мужчины как закон.
— Я согласна быть дамой на людях, а наедине вы должны разрешить мне какие-то удовольствия. —
Честно говоря, кое-какие удовольствия она уже получила, причем такие, от которых у нее голова пошла кругом. Впервые за много лет она легла спать сытая, в чистую свежую постель, с мягкими одеялами и матрасом. Перед сном она умылась, не деля тазик с водой на четверых, и мыло оказалось удивительно нежным и пахло розами. Она спала в отдельной комнате, а утром слуга подал ей кофе в постель, делая вид, что не замечает ее старенькой ночной рубашки. Но самое замечательное было в том, что ее мир больше не ограничивался высокими тюремными стенами. Стоило ей взглянуть в окно, и она видела не мрачные стены, а безбрежную пустыню, тянувшуюся до самого горизонта.
— Ваши удовольствия не будут включать сигары и виски! — отрезал Пол.
Возмущенная Лили решилась на маленький эксперимент.
— Если вы не даете мне сигару, тогда я возражаю, чтобы вы курили! — выпалила она.
Куинн в этот момент обрезал сигару, но, услышав ее слова, недовольно поморщился и убрал сигару в портсигар.
— Как вам угодно, — бесстрастно сказал он.
Лили не могла представить, зачем он это сделал, но в конце дня наконец поняла: раз Куинн с Полом ждут от нее поведения настоящей леди, то и сами должны вести себя подобающим образом. Похоже, леди не так беззащитны, как она думала, и настроение у Лили сразу поднялось. Она нашла маленькое оружие среди всяких разрешений и запретов, составлявших основу хорошего воспитания, и, очень может быть, отыщет еще.
Дом, который Пол снял на вторую ночь, тоже находился вдали от города. Таких огромных, роскошных домов с туалетом внутри и многочисленной прислугой Лили еще никогда не видела.
— Неведение вам только на руку, — заметил Пол, выйдя и усаживаясь после обеда на веранде. — С прислугой вы сумели найти правильный тон. Именно так и следует разговаривать: бесстрастно, вежливо, отчужденно.
Сама же Лили считала, что для характеристики ее тона больше подошло бы слово «испуганный». Слуг она боялась, в их присутствии цепенела от ужаса и с трудом понимала, что говорит. Те смотрели на нее с улыбками превосходства, ясно давая понять, что никакая она не леди.
И тут, словно в противовес словам Пола, во двор вышла сеньора Менендес и спросила Лили, желает ли она, чтобы кофе подали на веранду. Лицо сеньоры оставалось бесстрастным, однако в темных глазах читалось недовольство тем, что ей приходится обращаться к какой-то оборванке.
Услышав простой вопрос, Лили оцепенела от ужаса. Она понятия не имела, хотят ли мужчины кофе, и не знала, имеет ли право решать за них. Она не привыкла, чтобы за ней ухаживали, и не винила сеньору за то, что та неохотно выполняет распоряжения бывшей заключенной. А в том, что слуги об этом догадываются, Лили не сомневалась. Чувствуя, как у нее пылают щеки, Лили умоляюще взглянула на Куинна. Он все понял и, очаровательно улыбнувшись сеньоре Менендес, сказал: