Жена офицера
Шрифт:
— Мама, что с папой?
— Папа ранен, лежит в госпитале в Ташкенте, я еду к нему.
— А я?
— Ты останешься дома.
— Нет, я тоже с тобой поеду!
— Дима, возможно, я останусь с папой, а у тебя скоро переводные экзамены.
— Мама, я хочу видеть папу!
Она остановилась и, с трудом сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, произнесла:
— Я поеду одна.
— Мама…
Но она, не слушая сына, плача, пошла домой. Дима догнал ее, взял за руку.
Дома Настя позвонила Веронике, сказала, что произошло, и попросила взаймы деньги. Через час Вероника приехала и пошла провожать подругу.
Последний рейсовый автобус ушел
Через два часа она уже была в аэропорту. В кассе ей сказали, что билетов на Ташкент нет. Но деньги делали свое дело и через час билет был у нее на руках. В Ташкент Настя прилетела утром следующего дня. На территории госпиталя в тени деревьев она увидела палатки, возле которых стояли перевязанные бинтами молодые парни. «Неужели мест нет, почему они живут в палатках?» — подумала она. Не дойдя до приемной, Настя увидела солдат, которые грузили цинковые гробы в машину. В приемной сказали, где лежит ее муж, и дали халат. Поднимаясь на четвертый этаж, она повсюду видела раненых молодых парней. Она, конечно, слышала, что в Афганистане много гибнет солдат и много раненых, но не предполагала, что в действительности их так много. Настя подошла к дежурной медсестре, та вызвалась проводить ее. Проходя мимо одной палаты с открытой дверью, Настя услышала плач и, невольно замедляя шаг, посмотрела внутрь. На кровати, весь в бинтах, лежал совсем еще мальчик и жалобным голосом звал: «Мама, мамочка!». Ей стало не по себе и она ускорила шаг.
В конце коридора медсестра остановилась возле палаты, двери которой были закрыты, повернулась к ней.
— Пожалуйста, без меня не заходите. Я сейчас подойду.
В знак согласия Настя молча кивнула, посмотрела на дверь, за которой лежал муж, почувствовала страх, а вместе с ним и слабость в ногах. Вернулась медсестра, державшая в руках поднос, а на нем шприц. Увидев побледневшее лицо Насти, спросила:
— Может быть, вам сделать укол?
Настя отрицательно покачала головой. Медсестра открыла дверь, пропустила ее вперед. Войдя в палату, от увиденного Настя вздрогнула. Перед ее взором стояла жуткая картина. У многих больных ноги и руки были подвешены к стойкам. Почти все были с ног до головы в бинтах. Двое лежали под капельницей. Попытавшись среди них найти мужа, она пошла медленно по палате, чувствуя, что теряет сознание, остановилась и руками вцепилась в спинку кровати. Медсестра увидела, как Настя покачнулась, подбежав к ней, усадила на стул, быстро сделала укол. Придя в себя, оглядевшись вокруг, Настя остановила свой взгляд на больном, у которого была забинтована вся голова. Она поняла, что это Алексей, поднялась, но, сделав шаг, обессиленно опустилась на стул. Медсестра помогла ей подняться и, поддерживая под руку, подвела к кровати. Некоторое время Настя неподвижно смотрела на забинтованное лицо мужа, на котором были видны лишь отверстия для носа и рта. Дышал он тяжело и прерывисто. Она взяла его руку, поднесла к губам.
Он сразу понял, чья это рука.
— Настя…
Она не выдержала и, прижав его руку к губам, глухо зарыдала. Медсестра, скрестив руки на груди, спокойно смотрела на плачущую женщину: она видела и не такое, поэтому просто ждала, когда Настя успокоится. С трудом приходя в себя, сдерживая рыдание, Настя спросила:
— Алеша, когда это случилось?
— Два месяца тому назад. Ты с Димой приехала?
— Почему ты не сообщил, что ранен?
Но
— Ты с Димой приехала?
— Нет, одна. Я не разрешила ему ехать. У него выпускные экзамены… Алеша, тебе больно?
— Раньше было больно, а сейчас нет. Такое ощущение, что тело не мое. Настя, расскажи про Диму. Подрос?
— Да, — вытирая слезы, ответила она. — По росту скоро тебя обгонит.
— Настя, прошу тебя, не надо плакать.
В палату вошел врач и сделал знак, чтобы Настя последовала за ним. Она встала.
— Алешенька, я сейчас.
Врач привел ее в ординаторскую, посадил за стол, сам сел рядом, посмотрел ей в глаза.
— Я знаю, вы хотите спросить, будет ли он жив? Будет. Опасность миновала, его могучий организм переборол смерть. Теперь многое зависит от вас. Он почти не ест. Думаю, с вашим приездом он начнет поправляться и через месяц встанет.
— Что у него с лицом?
— Глаза не поражены, а с лицом проблемы. Оно сильно поражено огнем…
— Он давно здесь лежит?
— Из Афганистана привезли к нам месяц тому назад.
— Почему мне об этом не сообщили?
— Он категорически был против.
— Вы не знаете, как это случилось?
— Он ехал в бэтээре и попал в засаду моджахедов. Из экипажа только он один остался в живых.
Врач что-то еще говорил, но Настя почти не слышала его, она была рада, что муж остался живой. Вернувшись в палату, тихо подошла к кровати, взяла руку и нежно коснулась губами.
— Где ты была?
— Беседовала с врачом.
— Что он сказал?
— Сказал, что опасность миновала и скоро ты встанешь на ноги.
— А с глазами что у меня?
— Все нормально, только на лице ожоги.
В палату вошла медсестра, подошла к ним. На подносе Настя увидела шприц.
— Это для него, — на ее немой вопрос ответила медсестра.
Настя встала, отошла в сторону. Медсестра откинула простыню. От увиденного Настя почувствовала, что земля уходит из-под ног и, чтобы не упасть, прислонилась к стене. У Алексея не было левой ноги, а правая была в гипсе. Медсестра сделала укол, накрыла его простыней, пошла к другому больному.
Настя по-прежнему стояла возле стены и неподвижно смотрела на мужа. Она хотела подойти к нему, но не могла сдвинуться с места.
— Настя! — позвал Алеша. — Ты что молчишь?
Она подошла к нему, села рядом, взяла его руку и прижавшись к ней губами, тихо заплакала. Она не заметила, как в палату вошли две пожилые санитарки. На маленькой каталке они привезли завтрак. Одна из них подошла к ним. Настя поняла, что та будет кормить мужа, и обратилась к ней:
— Можно я сама?
Нянечка поставила на тумбочку тарелку с манной кашей, хлеб с маслом и стакан чая. Настя осторожно поднесла ложку с кашей к месту прорези, где находился рот.
— Алешенька, открой рот.
— Ты собираешься меня кормить?
— Да.
— Я не хочу.
— Алеша, врач сказал, что если ты будешь хорошо питаться, через месяц встанешь.
— Чтобы прыгать на одной ноге?
— Ничего уже не изменишь, к этому тебе надо привыкать. Пожалуйста, открой рот.
— Настя, я не хочу.
— Я понимаю тебя, но сделай это ради нас с Димой.
Она кормила его, а у самой беспрерывно по щекам катились слезы. Плакала молча, чтобы он не слышал. Самое трудное было влить ему в рот теплый чай. Приподняв его голову, осторожно поднесла стакан к прорези рта, рука предательски дрогнула и теплый чай разлился. К Насте подошла санитарка, посмотрела, как она справляется, успокаивающе произнесла: