Жена офицера

Агаджанян Самсон

Спустя три дня он вернулся. Не успел переступить порог, как Настя спросила:

— Опять в дорогу?

— В какую дорогу? — задал он встречный вопрос, но, увидев напряженные глаза жены, обнимая ее, произнес:

— Никуда мы не едем!

За ужином он пристально посмотрел на бледное лицо жены.

— Настя, ты случайно не заболела?

— Немного голова побаливает, — стараясь не смотреть на мужа, ответила она. — Алеша, а когда тебе отпуск дадут?

— По графику отпуск у меня в июне, но, думаю, не дадут.

— Почему?

— Всякое

может быть.

— А если в полку будет порядок, дадут?

— Давай не будем гадать. Доживем до июня, а там видно будет.

До июня они дожили, и в полку был порядок, но отпуск Соколову не дали. Алексей стал убеждать Настю, чтобы она поехала в отпуск без него, но та и слушать не хотела. Боялась, что в ее отсутствие он уедет в Афганистан. Через гороно Настя взяла для Димы путевку в пионерский лагерь «Артек». Кроме Димы в «Артек» от города ехали еще две девочки. Отправив сына, Настя целыми днями, в ожидании мужа, сидела дома, готовила, стирала, что-то переделывала и читала запоем художественную литературу. Однажды глубокой ночью раздался телефонный звонок. Настя дома была одна. По прерывистому звонку она поняла, что звонит межгород, и подумала, что это Алешина мама. Она подбежала к телефону. В трубке раздался слабый женский голос:

— Настенька, это ты?

— Да, я.

— Это звонит твоя бабушка, Татьяна Павловна. Настенька, ты меня слышишь?

Настя похолодела. Возникло желание бросить трубку.

— Настенька, если ты меня слышишь, пожалуйста, приезжай. Дедушка тяжело болен, хочет видеть тебя. Настенька, умоляю тебя, пожалуйста, приезжай…

Она услышала плач, а потом короткие гудки. Положив трубку, села на диван, в ушах все еще стоял умоляющий голос женщины, которую боялась звать бабушкой. Она попыталась сосредоточиться, но не смогла. Ей было жалко стариков, но потом пришла боль за мать и, отрицательно качая головой, вслух произнесла:

— Нет!

До самого утра она так и не сомкнула глаз. Когда приехал Алексей и увидел опухшие глаза жены, обеспокоенно спросил:

— Что случилось?

Настя рассказала про ночной звонок. Выслушав жену, он сказал:

— Ты должна лететь к ним.

— Нет!

— Настя, я знаю, как ты мучаешься, но они тебе родные, и ты должна их простить.

— Не могу! Ты можешь это понять? Не могу!

— Я все понимаю. Но кому от этого будет легче? — Он обнял ее за плечи. — Настя, надо ехать. Видно, деду совсем плохо, и перед смертью он хочет увидеть тебя, попросить прощения. Пожалей дедушку.

— Не называй его дедушкой! Я не хочу это слышать!

Он повернул ее голову к себе и, в упор глядя в глаза, произнес:

— Не обманывай себя! По твоим глазам вижу, как ты страдаешь!

— Алеша, я не могу! Они же предали мою мать!

— А может, наоборот? Как они должны были принять твою мать, когда она принесла в дом незаконнорожденного ребенка? Ответь мне! И как бы мы с тобой поступили, очутись на их месте?

— По крайней мере, родную дочь с грудным ребенком из дома я бы не выгнала.

— Это

ты так говоришь, потому что не с тобой это случилось. Однажды я видел, как ты отшлепала Димку за то, что тот получил тройку. А твоя мать не тройку и не двойку в дом принесла, а незаконнорожденного ребенка. Тебе легко было жить без отца? Молчишь? Потому что ты не права. Они тебя повсюду искали, чтобы попросить прощения за твою мать, неужели до сих пор ты это не поняла?

— Не могу…

— Честно говоря, такого от тебя не ожидал. Даже враги между собою мирятся, а ты не можешь помириться с самыми близкими людьми.

— С врагами намного легче мириться, чем с родными.

— Тогда поступай, как подскажет тебе сердце. И если оно у тебя еще не закаменело, то поедешь.

Глубокой ночью Настя разбудила мужа.

— Ты сможешь меня завтра отвезти в Душанбе?

— Без разрешения командира дивизии — нет. Утром позвоню ему, если разрешит, то повезу.

— А если нет?

— Скорее всего, так и будет. Тогда попрошу его, чтобы тебя встретили и посадили в самолет.

Утром из своего кабинета он позвонил генералу в Душанбе. Тот, выслушав его, коротко ответил «нет» и пообещал встретить и посадить в самолет.

К вечеру Настя приехала в Душанбе, где ее ждал майор. Тот вручил ей авиабилет до Волгограда и отвез в аэропорт.

В Волгоград Настя прилетела к обеду следующего дня. Поднимаясь по лестнице дома, где жили старики, чувствовала нарастающую нерешительность. На площадке, напротив их двери, остановилась. Возникла мысль вернуться, уйти, но рука нажала на звонок.

— Одну минуточку, — за дверью раздался слабый голосок. — Сейчас открою.

Дверь открылась, и Настя, увидев старческое лицо, вздрогнула. Они молча смотрели друг на друга. Настя увидела, как у бабушки по щекам побежали слезы, Насте стало жалко ее, и, переступая порог, она тихо произнесла:

— Бабушка…

Татьяна Павловна, беспрерывно целуя ее щеки, сквозь слезы повторяла:

— Настенька, родненькая ты моя…

Немного успокоившись, Татьяна Павловна взяла Настю за руку.

— Пойдем к дедушке.

Они вошли в спальню, Николай Александрович спал. Татьяна Павловна поставила рядом с его кроватью стул, посадила Настю, а сама тихо позвала:

— Коля, проснись…

Он открыл глаза, посмотрел на Настю и, улыбнувшись, вновь закрыл. Настя поняла, что дедушка не поверил увиденному. Татьяна Павловна, вытирая слезы, сказала:

— Если бы ты знала, как все эти годы он мучился за свою ошибку… Коля, проснись. Это не сон!

Он открыл глаза и долго смотрел на внучку. Настя увидела, как повлажнели его глаза. Он взял ее руку, поднес к губам. Потом провел ее рукой по своей щеке. Настя наклонилась к нему и поцеловала в щеку.

— Здравствуй, дедушка!

По-прежнему не отпуская руку внучки, он молча смотрел на нее.

— Коля, ты будешь вставать? — спросила Татьяна Павловна.

Он кивнул.

— Тогда одевайся, а мы на кухне приготовим кофе.