Жена офицера
Шрифт:
Вслух он говорил одно, а в душе ему было жалко этих солдат. Нет, он не их обвинял, а обвинял и себя, и офицеров роты, которые довели подчиненных до такого состояния. Он видел обращенные на себя безразличные взгляды солдат и прекрасно их понимал. Очутись на их месте, он сам неизвестно как бы повел себя.
Входные двери приоткрылись, показался замполит роты лейтенант Кутышев. Но, увидев заместителя командира полка, он снова прикрыл дверь. Подполковник этого не видел, видели солдаты, на лицах которых появились улыбки. Спустя несколько минут лейтенант все-таки вошел. Он подошел к подполковнику и доложил:
— Товарищ подполковник,
Не обращая внимания на солдат, больше не в силах сдерживать накопившуюся злость, Жуков набросился на него.
— Где ваши офицеры? Почему они до сих пор не прибыли по тревоге?
— Не могу знать, товарищ подполковник.
— А ты, лейтенант, обязан знать! — рявкнул Жуков и, поворачиваясь к старшине, скомандовал: — Личному составу отбой.
Подполковник пошел в канцелярию, за ним офицеры. В канцелярии, недовольно окидывая взглядом лейтенанта, скомандовал:
— Даю вам десять минут. Если к этому времени офицеры роты не прибудут, за невыполнение приказа пойдут под трибунал. Так и передайте им. Вопросы есть?
— Никак нет, товарищ подполковник.
— Тогда свободен.
Когда замполит ушел, подполковник посмотрел на Соколова. У того лицо было мрачное.
— Наверное, проклинаешь себя, что согласился на эту роту?
— Я об этом не думаю.
— Трудновато тебе будет, но ты должен выдержать. Главная опасность не в солдатах, а в офицерах. Уже час прошел, а их нет. Видел, как солдаты волчьим взглядом на меня смотрели? Дай им волю, они бы меня растерзали и правильно сделали бы. Солдаты не виноваты, такими их сделали офицеры этой роты. Главное, чтобы ты не струсил перед офицерами и выдержал. Уже десять лет я в этом полку и не припомню, чтобы в этой роте хоть один командир выдержал бы. Спиваются, мародерствуют. Тебе, молодому лейтенанту, доверили эту роту в надежде, что ты сумеешь поломать плохую ее репутацию. Как говорил мой покойный дед, штабс-капитан его величества, у офицера должна быть или грудь в крестах, или голова в кустах. Лучше первое. Начинай работу с офицеров. Из них только один замполит еще не испорченный. Двое других — бывшие командиры рот, разжалованы за пьянку и провал в работе. А третий, старший лейтенант Жидков, по вине которого накануне Нового года произошло ЧП, лодырь высшей категории. Своим коровам больше внимания уделяет, чем солдатам.
— Каким коровам? — удивленно спросил Соколов.
— У него целая ферма коров, бычков и всякой живности. Когда в прошлом году об этом мне офицеры сказали, я подумал, что они шутят. Даже увидев его хозяйство, не поверил своим глазам. Одних дойных коров у него десять.
— А как он с ними справляется?
— Сам работает да жена помогает. Это она его и надоумила хозяйство завести.
— А зачем таких офицеров сюда присылают?
— Чтобы мозги им выпрямить.
— А заменить их нельзя?
— Если бы можно было, мы бы не только их заменили, а с треском выгнали бы из армии.
Он замолчал. В канцелярию вошли офицеры. Они молча встали в одну шеренгу. Жуков подошел к старшему лейтенанту Лукьянову.
— По-прежнему продолжаешь пьянствовать?
— Я не пью, — угрюмо ответил тот.
— Да от тебя за полкилометра несет! Придется командиру полка доложить. Раз вывода не делаешь, надо с тебя еще одну звездочку снять.
— Вы лучше бы меня уволили, а не держали на этой каторге.
— Ты вначале искупи
— У меня грехов нет.
— Ты так думаешь?
Лукьянов с наглой улыбкой молча смотрел на Жукова, а тот, не обращая внимания на это, сел за стол командира роты.
— Я хочу представить вам нового командира роты лейтенанта Соколова. Более подробно вы с ним сами познакомитесь. Добрый вам совет: хватит дурака валять. Возьмитесь за ум, у вас еще не все потеряно.
— Лично у меня все потеряно, — хмуро отозвался старший лейтенант Сергеев. — Самое разумное решение примет командование полка, если перед начальником войск будет ходатайствовать о моем увольнении.
— Ты офицер и должен выполнить свой долг, а не думать об увольнении. Тебя государство четыре года в училище кормило, одевало не для того, чтобы уволить.
— Выходит, я раб?
— Ты, старший лейтенант, много болтаешь. Никто не виноват, что три года тому назад тебя сняли с должности. Меньше надо было пить. Твой сокурсник, капитан Цакупов, в этом году едет в академию поступать, смотришь, и генералом скоро станет, а ты в пьянку ударился. Я помню, когда ты из училища пришел, так хорошо начал, за два года стал ротным, а потом что с тобой произошло? Молчишь? Да потому что тебе нечего сказать.
— А я и не собираюсь оправдываться. Один раз попался, а политотдел сразу на суд чести офицеров выставил, — хмуро отозвался Сергеев.
— Ты зря политотдел не вини. По твоей пьяной милости тогда солдат погиб. Спасибо скажи, что еще так легко отделался. А на чьей совести гибель офицера и пяти солдат вашей роты? Опять молчишь? Надо человеком быть, а не скотиной.
— По-вашему, я не человек, а скотина?
— А ты посмотри на свое испитое лицо и дай себе ответ: человек ты или собачье дерьмо?
— Сравнение у вас, товарищ подполковник, неудачное. Да к тому же это унижение моего личного достоинства.
— О каком достоинстве ты говоришь? Свое достоинство ты своими руками в дерьме утопил.
— Своему достоинству, товарищ подполковник, точную оценку могу дать я, но не вы!
— Ну и демагог же ты, — покачал головой Жуков.
Но Сергеев, задетый за живое, не унимался.
— Товарищ подполковник, можно один вопрос?
— Задавай, но мнение мое не изменится.
— Допустим, я начну работать. Через год сделаю взвод отличным. Какая перспектива меня ждет?
— Восстановят в воинском звании, смотришь, и ротным поставят.
— Не поставят, товарищ подполковник, у меня партбилет отобрали, а без него офицер никто!
— Ну и что ты хочешь этим сказать?
— Да, собственно говоря, и нечего говорить, а если я скажу, толку-то…
Это Жукова задело.
— А ты скажи, может, толк и будет.
— Никакого толка не будет, товарищ подполковник, и вы сами прекрасно понимаете, что и вы бессильны чем-нибудь мне помочь. Да, я допустил пьянку, виноват, но зачем в знак наказания меня прислали сюда? Почему разрушили мою семью? Моя жена со слезами ходила к командиру, к вам, просила, чтобы вы меня оставили в Кустанае, у нее там работа была, а как вы с ней поступили? Чего вы этим добились? Мы развелись, и вы хотите, чтобы я после этого работал? Почему вы здесь меня держите в заложниках? Почему не увольняете? Я же написал рапорт на увольнение, я здесь уже три года. Даже баб поблизости нет, чтобы как мужчине душу отвести. Изо дня в день передо мной одна и та же картина: зона и солдатские морды. Не пора ли ее поменять?