Жена охотника
Шрифт:
– Вчера ты пользовался тьмой. Кидался на спину тому мужчине,- подсказал голос.
– Я оборонялся.
– Они тоже...
Дальше Эдуарда куда-то потащили. Через окно. По снегу- словно тушу животного. Снова в замок. И так он оказался здесь, в восточном крыле замка. Где его привязали к стулу и оставили одного.
Эдуард снова попытался пошевелить руками. Возможно, ему удастся ослабить веревки и освободить руки...
– Если получишь свободу, не медли!-сказал голос,- Беги! Выжди ночи. А затем- убей всех! Они опасны для тебя. Ты и так слишком долго тянул.
– Я.Не.Убийца.-упорно повторил Эдуард.
– Разве? Что же ты тогда сделал с тем мужчиной?
– Я дал
– Врешь. Ты врешь себе, так же, как ты соврал и ей. Ты убил его. Вспомни! Вы дрались. Была кровь. Ее запах, привкус- пробудил в тебе зверя. И ты убил того мужчину.
– Нет. Аннабель сказала- он сбежал. Исчезла его лошадь и его вещи.
– Это все твоих рук дело. Ты проник в восточное крыло. Собрал вещи. Навьючил лошадь. Пустил ее галопом куда глаза глядят. Ты инсценировал его побег.
– Нет.
– упрямо повторил Эдуард, хотя уверенность его таяла,- Я не делал этого. Я дал ему денег. Сказал убираться.
– Конечно. Это было. Но когда он повернулся к тебе спиной, ты убил его.
– Лишь подумал об этом,- слабо сказал Эдуард.
– И сделал. Теперь плати!- зло прошипел голос.
Внутри Эдуарда что -то надорвалось. Было ли это правдой? То, что сказал голос? Он столько времени провел один, в обличии зверя... Он правда уже не знал, что из происходящего правда, а что- плод его больного воображения.
Да, он хотел убить того человека. И все его звериные инстинкты говорили "да". Убей. Убей.
Кровь, текущая по венам, была такой горячей. Одним касанием когтя было так легко перерезать эту вену.
Но он ведь не сделал этого? Правда?
В это время дверь комнаты, в которой держали Эдуарда, растворилась. На пороге появились две фигуры. Высокий широкоплечий мужчина и вторая. Аннабель.
Она бросилась к Эдуарду, со слезами начав осматривать его повреждения.
****33
Когда Леруа услышал от Аннабель фразу "он ни в чем не виноват", он готов был придушить жену. В прямом и фигуральном смысле одновременно. Аннабель, его Аннабель(!), защищала это чудовище. Более того, она сказала, что уже знакома с ним, и некоторое время они общаются...
Кровь кипела, вены на теле Леруа пульсировали. На жуткое мгновение он решил, что жена предала его. Но...
Аннабель говорила искренне. И он знал, какая она добрая...
Одним из самых давних воспоминаний Леруа было воспоминание не из самых приятных. Так часто бывает у малышей. С ними играешь. Их балуешь. Но они помнят тот самый мелкий шлепок под попу, что они получили, стянув конфету или свершив иную шалость.
Леруа, конечно, никто не баловал. Отцу и матери было не до этих мелочей жизни. Зато перепадало Леруа изрядно. И самые яркие моменты отчетливо врезались в его память.
Порой Леруа даже казалось, что почти все свое детство он провел, слушая, как пьяный отец вдребезги разносит их дом и как от побоев плачет мать. Но были и другие воспоминания. Те, в которых кто-либо из добросердечных соседей предупреждал госпожу Ранкур и том, что муж ее "слегка" увлекся в таверне. Тогда Эльвина брала детей и шла искать укрытия, пока Либер не придет в себя. Сказать по правде, с Ранкуром-старшим мало кто хотел спорить. В городке его боялись как огня. Да и попасть под горячий кулак мало кто хотел. Из всех уважаемых горожан Жиля были лишь единицы, имеющие смелость помочь жене охотника и его детям. Одним из таких людей был Моран. Мужчина плевал на общую суету и преклонение перед силой. Замкнутый, увлеченный лишь своими трудами да книгами, он всем видом показывал, что никак не принадлежит городку. Можно даже было подумать, что этот человек просто заехал временно пожить в уединении, устав от суеты
Тем не менее, Моран был одиним из немногих, кто всегда открывал дверь перед госпожой Ранкур. Какой бы не был за порогом поздний час. И Либер не трогал его за это, и не приходил выволакивать жену за волосы, даже когда он узнавал о месте ее нахождения от тех же милых горожан и соседей. Возможно, охотник уважал ученого. А может, тайно считал его колдуном и боялся сглаза. Так или иначе, одним из четких воспоминаний детства Леруа было то, как мать приводила его и еще кого-либо из детей( кто тогда был рожден и еще не успел умереть?) на порог дома чудака Морана. Мужчина всегда впускал их и, пока мама с маленьким на руках плакала на кухне о тяжелой судьбе, Леруа обычно бродил по дому и часто заходил в "мастерскую" Морана. Там было столько непонятного и интересного, что у мальчика захватывал дух. Несколько десятков часов всевозможного вида, ни одни из которых не ходили. Приборчики, начинённые ножами, которые сами начинали все кромсать при малейшем нажатии кнопочки. Фонарики, проецирующие на стену различные узоры. Музыкальные шкатулки и коробочки с секретом. Солдатики, марширующие при заводе ключом. Железные руки с длинными когтями. И еще много-много всего.
Кабинет этот, со стенами, увешанными полками со всеми этими нужными и не очень инструментами, был полной противоположностью любимой комнате отца Леруа. Там стоял огромный камин. И по стенам были развешаны головы животных, а не железяки и книги. И, хоть во многом Леруа и предпочитал комнату отца, рабочий кабинет Морана манил его своей необычностью.
А еще в этом кабинете часто была девочка. Самая красивая и добрая из всех, кого Леруа когда-либо видел. У девочки были темные чуть вьющиеся волосы и такие большие карие глаза. Девочка умела читать. Роскошь, которую сам Леруа не знал, пока местный священник не обязал Ранкура-старшего водить своих детей в приходскую школу. И каждый раз, когда Леруа приходил "в гости" девочка читала ему. Что-нибудь. Это были сказки. Или кусочки учебника истории. Иногда даже инструкции к какой-то технике. Одним словом все, что можно было прочесть. Но девочка читала таким тихим, почти завороженным голосом, полным восхищения и веры в чудо, что Леруа становилось все равно, что ему читают. И на время он сам переносился в странную полу-сказочную книжную страну.
Имя девочки тоже было красивое. Длинное и тягуче-липкое. Словно мед. Анна-бель. Аннабель...
Они часами сидели со свечой и книги под столом, и Леруа даже не слышал жалоб и плача матери из соседней комнаты.
Скоро, конечно, Леруа вырос. Теперь приходилось не прятаться, а вступаться за мать при пьяных выходках отца.
Но Леруа помнил девочку господина Морана. И как добра она была к нему.
Поэтому сегодня он дал Аннабель шанс вступиться за это животное. По крайней мере, не стоило убивать его, не получив нужно информации, и Леруа готов был поиграть в достойного человека.
– Хорошо,- сквозь зубы прошипел он жене,- Я развяжу его. И мы поговорим. Но при малейшем лишнем движении, я убью волка.
Аннабель молча кивнула. Сделка была свершена.
****
34
Вечером был самый странный ужин, на котором присутствовал кто-либо из обитателей замка. За длинным столом, накрытым на четыре персоны, сидели люди, которых нельзя было назвать ни друзьями, ни врагами. Возглавлял стол Леруа. Он сидел молча. Выражение лица его было спокойным, в чем-то даже безразличным. Изредка он отпивал вина, и бросал беглый взгляд на жену.