Жена охотника
Шрифт:
В центре стояла кровать с огромным тяжелым балдахином. А на потолке, в причудливо-эротичном танце, скакали лесным нимфы и амуры.
– Неужто дела Антуана идут столь хорошо, что он себе все это позволить?- присвистнул про себя Эдуард.-Надо будет непременно запросить его повысить мое содержание. Ах, Антуан. Старый пройдоха!
Эдуард редко звал Лазаре-старшего отцом. Причин было много.
Детские обиды. Разногласия в том, какую жизнь должен вести Эдуард и какую карьеру выбирать. Но основной было то, что, даже будучи признанным наследником, Эдуард не мог простить того, что мать его Антуан так и не назвал своей женою.
Берта Мольяни была гувернанткой в семье какого-то
Берта, видя что дела Антуана идут в гору и состояние его растет, еще несколько лет покрутилась подле, но, вконец разочаровавшись в его "любви"( и лично не получив ни цента) ушла. Сначала она с гордым видом забрала Эдуарда с собой. Но маленький ребенок -помеха для еще вполне молодой и симпатичной дамы. И вскоре Эдуард был возвращен отцу с нежным поцелуем в щеку от мамочки и словами "он сможет дать тебе больше, чем я".
Через пару лет Берта, удачно скрыв наличие сына, вышла замуж за весьма респектабельного фермера, и больше семейство Лазаре о ней не слышало.
Антуан, со своей стороны, был весьма рад возвращению сына в свою жизнь. Конечно, он не любил и не собирался любить этого розовощекого карапуза так, как он любил болезненного и тщедушного Эдуарда, подаренного ему покойной женой. Но все же сын- был вещью неплохой. При удачном стечении обстоятельств ему можно было передать свои дела на старости лет. И, что еще более важно, заметив, насколько похож Эдуард на свою смазливую мамашу, Антуан начал возлагать на мальчика весьма честолюбивые планы по сближению семьи Лазаре с высшим светом.
Поэтому к Эдуарду изначально были приставлены лучшие учителя и гувернеры(что сильно огорчало не склонного к наукам мальчика). Когда один из педагогов заметил, что Эдуард набирает вес, к мальчишке приставили еще и солдата, который заставлял его постоянно бегать по лесам и заниматься физическими упражнениями. А госпоже Герранд было дано строгое наказание не кормить ребенка ничем, кроме овощных отваров и каш на воде.
Конечно, такие крайности вылились в то, что на одном из занятий мальчик просто упал в обморок, и господину Лазаре вновь пришлось срочно пересматривать систему воспитания сына. В итоге из столицы был вызван модный диетолог ( ужаснувшийся худобе мальчишки) и спортивные часы были сокращены вдвое. После этого, слава богам, питание Эдуарда, а так же режим его занятий (умственных и физических) вошли в нормальное русло. Но простить отцу те месяцы издевательств Эдуард так и не смог.
В двенадцать же лет Эдуард был отправлен в частную школу для мальчиков. Одну из самых престижных, какую только смог найти его отец. В те годы предприятие Лазаре переживало кризис, но он предпочел затянуть пояса во имя достойного образования сына. И, если достойное образование вышло с горем пополам, то связями, которыми приятный внешне и в обращении Эдуард обзавелся в школе, вполне можно было окупить затраты на обучение. По крайней мере по мнению Лазаре-старшего.
****
Эдуард отлично играл почти во все спортивные игры. Был улыбчив и остроумен. Не любимчик учителей, он тем быстрее заводил
Лазаре-старший не мог нарадоваться столь удачному стечению обстоятельств: ведь с детками в гости зачастую приезжали и их родители.
Эдуард же рано почувствовал, что такое "высший класс". А тому, кто познал свет на вкус, уже не подойдут иные игрушки.
В шестнадцать лет, распрощавшись со школой(и чуть не спалив ее попутно на попойке в честь прощания), Эдуард выпросил у отца "год". Время это должно было быть проведено в дотошных поисках себя и будущего пути в мире. На деле же это было полупьяное, ужасно дорогое путешествие, предпринятое Эдуардом и пятеркой его "хороших" и столь же обеспеченных друзей.
И из всей поездки Эдуард вынес две вещи:
Первое- ты хорош, пока не закончатся твои деньги( увы, папочкиного месячного финансирования не всегда хватало и на неделю шикарной жизни)
И второе. Не менее важное: ни к финансам, ни к торговле, ни к работе в частности- его душа не лежит.
Как же тогда "порадовать Антуана"?, не оказавшись вычеркнутым из списка наследников, и как можно более вольготно устроиться в жизни?
Выход пришел сам собой.
Эдуарду нужна была невеста. Причем не просто девушка. А аристократка. Из знатной и уважаемой семьи.
Он не раз видел, как горели глаза отца, когда в гости захаживали титулованные особы. И юноша знал, что замани он в сети руку птичку, и Антуан точно не откажет им в обеспечении.
Итак, выбор был сделан.
Поступление в университет, желанное отцом, было лишь красивой заставки для основной игры. Сам же Эдуард в своих шансах ничуть не сомневался. Тем более, что внешностью он был более чем хорош.
От Берты Эдуарду достались красивые карие глаза и светло -пшеничный цвет волос. Но тогда как лицо матери было чуть шире и грубее, Эдуард перенял от отца почти болезненную, хрустальную тонкость черт. Это, в сочетании с его красивой улыбкой( которая казалась очень искренней, когда Эдуарду было того нужно) производило весьма приятное впечатление. И пусть во всем лице и тонкой фигуре не было той силы и мужественности, что присущи настоящим мужчинам, но зато юные девушки находили Эдуарда просто очаровательным. На чем тот и играл со своей неизменной почти ангельской улыбкой.
Безусловно, Эдуард отдавал себе отчет в том, что далеко не каждая аристократическая семья захочет породниться с сыном даже очень богатого торговца шелком. И, хотя были семьи, которые и рады были "продать" титулованную дочь за покрытие их долгов, но на такую мелкую рыбешку и сам Эдуард смотреть не хотел.
Ему нужен был красивый фасад, чтобы Антуан был доволен. Хоть первое время. А затем- кого волнует, если за фасадом все давно изъедено червями?
И такое семейство нашлось.
Лорд и Леди Беркас были респектабельны и, главное, прогрессивны. Видя, как быстро мельчает и проматывается их семейное наследие, они понимали, что нового вливания, способного поднять на ноги семейный корабль, можно ждать лишь из вне. Семьи с капиталом и титулом отлично знали положение всего "рынка" аристократии. И деньги шли к деньгам. Что же до Беркасов- об их среднем состоянии знали все. И оставшиеся крупные шишки не стремились родниться с ними. Между тем, время стремительно шло вперед. И то, что ранее считалось недопустимым позором, ныне было "смело и прогрессивно". Так отчего же не породниться с кем-то из богатых промышленников? Тем более, что на руках была в меру привлекательная дочь- Эжени.