Жена русского пирата

Шкатула Лариса Олеговна

Отдельной грим-уборной у Наташи не было: всем участникам аттракциона досталась одна большая комната, которую молодые артисты разделили ширмой на мужскую и женскую половины. Как-то, переодеваясь перед репетицией, Наташа пожаловалась подругам, что у Эммы никак не проходит кашель. На другой день с мужской половины послышалось условное "тук-тук", и в символическую дверь просунулась рука с каким-то пузырьком.

— Что это? — поинтересовалась Наташа.

— Настойка от кашля. Бабушка делает, — пояснил Станислав, — на травах. Мне помогает.

— А чем

ты от обезьяны отличаешься? — неуклюже пошутил Федор Красавин. — Значит, и Эмме поможет!

За ширмой раздался шлепок.

— Я тебя научу уважать начальство!

Как более опытного акробата артисты единогласно выбрали руководителем аттракциона Станислава.

— Я забыл предупредить, — раздался немного погодя его голос, — бабушка травы на водке настаивает.

— Спасибо! — Наташа быстро оделась и побежала поить Эмму настойкой.

К её удивлению, Эмма, понюхав лекарство, не только охотно выпила его, но даже облизала ложку и подняла голову, ожидая добавки.

— Нельзя этого пить много, — сказала начинающая укротительница, закручивая пробку, — ещё опьянеешь.

Она представить не могла, что Бутманы "для куражу" иной раз поили Эмму водкой и покатывались со смеху, наблюдая за её кренделями. Правда, однажды они, видимо, передозировали алкоголь: обезьяна пришла в неистово-злобное состояние и кинулась на хозяина — герра Макса, разодрав в клочья выходную куртку и расцарапав до крови. Свои забавы Бутманы все же не прекратили, но держались настороже и не иначе, как с бичом в руках…

То ли помогло снадобье бабушки Закревской, то ли забота и участие Наташи, а скорее, то и другое вместе, но в один прекрасный момент Эмма, выпив очередную ложку настойки, поднялась, отошла в глубь клетки и стала на передние лапы в стойку. Потом подпрыгнула и кувыркнулась в воздухе.

— Ах ты, моя умница! — растрогалась Наташа.

Обезьяна подошла к ней и ткнулась головой в руку: мол, погладь! И когда Наташа погладила её, шимпанзе не вздрогнула, как обычно, а с видимым удовольствием прижалась к своей спасительнице. Та была счастлива до слез.

— И что ты теперь с Эммой будешь делать? — услышала она голос подошедшего шпреха.

— Я об этом не думала, Эдуард Филиппович!

— А надо подумать. Эмма должна работать: она артистка, а в цирке дармоедов нет.

— Вы хотите, чтобы я стала дрессировщицей?!

— Ну а почему нет? Сумела же ты укротить эту злючку?

Молодая артистка остолбенело взглянула на Принца.

— Я и не собиралась специально её укрощать. Просто мне стало жалко обезьяну, как любой из нас пожалел бы больного ребенка.

— Положим, не любой… — шпрех взял Наташу за руку. — Поверь, девочка, старому циркачу: ты рождена для дрессуры. Спокойна, терпелива, добра, настойчива — звери это ценят.

— Вы точно о людях…

— Увы, дорогая, я встречал людей, сравнение которых со зверями обидно для последних… Впрочем, это не к месту! — он оборвал себя, ещё раз вглядевшись в лицо Натальи, словно проверял себя: не пропустил ли он чего-нибудь?

— Много ли можно сделать с одной обезьяной? — задумчиво проговорила начинающая

укротительница, в душе уже соглашаясь с доводами шпреха: почему бы не попробовать?

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить.

Романова поняла, что у него есть "кое-что в рукаве".

— Сегодня директор собирается в Наркоминдел… поговорить о закупке в Африке животных: львов, тигров, пантер. А что если попытаться расширить его заявку?

— На парочку обезьян?

— Зачем же парочку? Для начала попросим пять!

— Нет, Эдуард Филиппович! — Наташа даже отпрянула, представив себе такую перспективу.

— Не трусь, девочка, я познакомлю тебя с одним человеком… О, это великий человек! Он тоже начинал с нуля и такого добился!

— Кто же это? — заинтересовалась молодая артистка.

— Секрет! — шпрех приложил к губам палец, — возьмем своих супругов, коньячку и нагрянем к нему!

ГЛАВА 19

Черный Паша подошел к неподвижно стоящему Яну и заглянул в лицо.

— Двойная удача! Беглец вернулся. Я-то прежде твоей фамилии не знал, так что и думать не думал… Мир тесен, мой мальчик! Земля круглая, если ты хорошо учился и знаешь об этом. Можно обойти её вокруг и вернуться на то же место. О чем ты хотел со мной поговорить: об арестованной Крутько или о сокровищах духоборов? Ты случайно не нашел их?

— Неужели вы до сих пор думаете об этом? Я, честно говоря, давно забыл. Некогда заниматься игрушками!

Черный Паша усмехнулся.

— Хочешь меня разозлить? Грубишь старшему… Ты же пришел сестру выручать, или я ошибаюсь? Придется, видимо, вызвать охранника и отправить тебя в камеру… Не боишься?

Ян побледнел. Он действительно испугался, представив себе последствия его мальчишеского ерничанья. Вообразил, что знание о прошлом огэпэушника даст ему какое-то преимущество! Да его и слушать никто не станет. Поклеп на майора ОГПУ!.. Почему-то в присутствии этого человека он даже не вспоминал о своих необычных способностях. Сила духа Черного Паши не шла ни в какое сравнение с теми, что встречались ему прежде, и если в свое время Ян не убоялся даже магистра черных колдунов Зигмунда Бека, то его нынешний противник был окружен такой мощной внутренней защитой, что юноша терялся. Спасало одно: кажется, сам он о своей мощи не подозревал. Вернее, он видел, как сила его взгляда лишает других самообладания, но тем и ограничивался.

— Образумился? — довольно кивнул следователь, отметив смятение Яна. Не бойся, я не зверь какой-нибудь. Твоя вина пока не доказана, так что давай побеседуем, как старые знакомые… Можешь звать меня просто Дмитрий Ильич. Или товарищ майор. Сначала о деле: почему ты всем говорил, что Светлана Крутько — твоя сестра?

Юноша смутился.

— Да как-то само собой получилось. Вначале шутили. Мы же с ней вместе в Москву приехали, вместе учиться начали. А потом все привыкли, да и мы сами…

— Молодо-зелено, — с притворным сожалением вздохнул хозяин кабинета. Пойми ты, если Крутько осудят, и тебя как брата не пощадят.