Жена самурая
Шрифт:
То, что ее уничтожало, не давало дышать, спать, есть, постепенно превратилось в тоску и горечь на языке, в тяжесть на сердце, которая болела и всегда будет болеть, но с которой она сможет жить; в ношу, которую она сможет вынести.
И спустя несколько недель после их прибытия Наоми спокойно наблюдала за своей дочерью, бегавшей по монастырю не только среди мальчишек, но и наравне с ними.
— Хоши-чан выглядит очень довольной, — как-то сказал ей Масато.
Он обычно сопровождал ее всюду, куда бы она ни пошла, и в то утро
— Было бы странно, если бы она не была довольна, — хмыкнула Наоми в ответ.
Новости достигали монастыря всегда с большой задержкой — или же по приказу Такеши с большой задержкой их сообщали ей — Наоми не знала и не хотела знать. Против своего обыкновения муж писал ей хоть и редко, но обстоятельно. Он рассказывал, чем закончился визит Асакура и о заключенном между кланами новом соглашении; говорил о встречах бакуфу в Камакуре и о том, как поместье переживает осень и зиму; интересовался, хорошо ли ей в монастыре.
Проходили недели после события, прежде чем его отзвуки долетали до нее — со слов Масато, разговоров между монахами-самураями или же из писем Такеши. Именно так она узнала, что был убит один из ближайших советников Хиаши-самы.
Шло время, и Наоми настолько привыкла, настолько полюбила это место, что даже немного растерялась, когда ранней весной, как только сошел снег, и по высохшей на холодном солнце земле могла проехать, не увязнув, рикша, Масато принес Наоми и Хоши радостные вести: очень скоро они отправятся домой.
Такеши приехал за ними сам, и ради этого ему пришлось сделать долгий крюк в пару недель. Завидев отца, Хоши бросилась к нему и влетела в объятия, едва тот успел спешиться с лошади. Прибывшие с ним самураи старательно отворачивались и отводили взгляды, пока девочка восторженно верещала, захлебываясь в захлестнувших ее чувствах.
Встреча с Наоми прошла, конечно же, более сдержанно и спокойно, но, обнимая жену, Такеши так сильно сдавил ее в руках, что заставил тихо охнуть.
Внимательно смотря на нее, замечая и ее румянец, и вернувшийся блеск глаз, Такеши не мог не подумать, что время вдали от поместья действительно пошло ей на пользу. Он оказался прав, тогда почему же чувствовал легкую горечь?
Только вдали от поместья или еще и вдали от него?..
Наоми выглядела отдохнувшей и свежей, словно наступающая весна. Светло-серое, жемчужное кимоно подчеркивало сияние ее кожи и оттеняло насыщенно-зеленый цвет глаз. Ушла ее болезненная худоба, ушло ощущение, что о скулы и подбородок можно порезаться. Но — что важнее всего — из взгляда ушла звериная тоска и горечь.
— Я рад, что ты вернешься домой.
«Я рад, что
И сердце Наоми уже в который раз дрогнуло и рассыпалось на тысячу кусочков. Волна неконтролируемой и необъяснимой нежности захлестнула ее, и она вдруг увидела то, что не заметила в первые минуты их встречи: его запавшие от усталости глаза. Свежий шрам на левой щеке. Новые морщины, прорезавшие лоб. То, как часто он тер переносицу. Слой грязи на подоле его плаща.
Она моргнула раз, другой, избегая смотреть Такеши в глаза.
— Я тоже рада вернуться, — сказала Наоми, старательно разглядывая землю у себя под ногами.
— Я не приехал раньше потому, что не мог, — некоторое время спустя сказал Такеши, тщательно подбирая слова.
Он посмотрел на Наоми и увидел, как она вздрогнула.
— Я знаю, — мягко отозвалась она и сжала его локоть.
— Теперь в поместье безопасно, — после короткой паузы он заговорил вновь. — Я не приехал бы за вами, если бы вам что-то грозило, — добавил он, и Наоми рассеянно кивнула, не отпустив, впрочем, его руки.
***
Наоми зажмурилась и погрузилась в горячую воду с головой.
Они вернулись в поместье днем, и почти сразу же остались вдвоем с Хоши — вниманием Такеши завладел Мамору, чьи вести, очевидно, были крайне срочными, ведь он выехал им навстречу, как только дозорные сообщили, что господин возвращается. Проводив их взглядом, Наоми вошла в дом, и следом за ней кто-то из самураев нес на руках уснувшую в пути Хоши. Когда она убедилась, что дочь спала крепко, то поспешила сбежать в онсэн. Не хотела пока видеть ни Мисаки, ни Ханами, ни, тем более, всех остальных.
«Еще пару часов, — пообещала себе Наоми. — Пару часов, и госпожа Минамото вернется к своим обязанностям».
Позади послышались знакомые шаги, и Наоми поняла, что в онсэне не одна. Ей не было нужды оборачиваться, чтобы узнать — никто не посмел бы потревожить ее здесь, кроме мужа.
Наоми открыла глаза и чуть повернула голову в сторону, посмотрев вбок. Перед купанием она забрала волосы в высокую прическу, оголив шею, и Такеши рассматривал сейчас ее точеный профиль и струйки воды, стекавшие по распаренной, порозовевшей коже. Он видел, как долго Наоми задерживала под водой дыхание.
Обойдя онсэн, он опустился напротив Наоми прямо на дощатый пол как был — в официальном кимоно с тремя гербами, опоясанный катаной. Она поймала его взгляд и спросила.
— Все хорошо?
— Да, — Такеши кивнул и, наконец, отвел от нее задумчивый, внимательный взгляд. — Тебя потеряли слуги.
— Справлялись без меня полгода, — она весело фыркнула, — справятся и сегодня.
Кивнув, будто размышляя над чем-то, он поднялся и снял сперва верхнюю накидку хаори, затем кимоно, широкие штаны хакама и нижнюю рубаху нагадзюбан. Слои темной шелковой ткани падали на дощатый пол один за другим, а взгляд Наоми скользил по телу мужа.