Жена самурая
Шрифт:
Такеши коротко, целомудренно поцеловал ее в лоб сказал:
— О твоей безопасности позаботятся Яшамару и Масато. Исполняй все, что бы они ни приказали, — немного помолчав и стиснув зубы, он все же добавил, — я доверяю им, как себе.
Наоми, с огромным трудом проглотив застрявший в горле комок, шепнула чужим голосом:
— Помни, что должен умереть*.
Во взгляде Такеши что-то вспыхнуло на мгновение, а после его губы сложились в улыбку. Он подошел к Молниеносному и потрепал того по холке, негромко произнес несколько слов, и жеребец, послушный, успокоился,
Удалявшийся стук лошадиных копыт стоял у Наоми в ушах до поздней ночи, пока она не забылась коротким, тревожным сном.
Но сейчас она растерянно обернулась к Яшамару-сану, руки которого были скрещены на груди, а губы — строго поджаты.
— Мне грозит опасность? От чего вы должны меня охранять?
— Нет никакой опасности, госпожа. Вам не о чем волноваться, — управляющий медленно покачал головой.
За минувший час у него на лице, казалось, прибавилось морщин, и взгляд стал жестче. Но у Наоми накопился десяток незаданных вопросов, и ни к кому другому обратиться она не могла. Потому вздохнув про себя, она спросила еще:
— Насколько плохо то, что Тайра сожгли деревню клана?
Яшамару-сан взглянул на нее, словно на малого ребенка, и она зарделась, поспешно принялась поправлять себя:
— Я имела в виду последствия… чем может это все закончиться?
— Ничего не начнется до весеннего приема во дворце, — твердо ответил управляющий. — Такеши-сама мудр. Он не развяжет войну до срока.
В груди Наоми птицей забилось давно позабытое чувство тревоги. До приема оставались считанные недели. Время летело столь быстро, что она потеряла ему счет.
Чтобы отвлечься от тягостных размышлений, она попросила Мисаки и Мамору разделить с ней вечернюю трапезу.
Мальчик, нет, юноша пришелся Наоми по душе. Она была старше его на несколько лет, но он готовился стать воином с самого рождения, и был высок и вынослив. Иногда он казался Наоми старшим братом, иногда она видела в нем слишком рано возмужавшего мальчика, лишенного детства.
— Наоми-сан? Что у вас с рукой? — невинно спросила Мисаки, заметив, что ее госпожа то и дело поглаживает левое предплечье.
Мамору, знавший ответ, с неодобрением покосился на сестру, решив, что после трапезы непременно укажет ей на чрезмерное любопытство.
Но Наоми лишь улыбнулась, разом отмахнувшись от всех надуманных тревог.
— Неловко упала во время утренней тренировки.
На самом деле огромный синяк, что наливался цветом на ее руке, оставил Такеши. Он не рассчитал силу удара, вернее, слабость ее защиты и неловкость передвижений. Наоми не смогла уклониться, и катана плашмя легла ей на предплечье.
Не в первый раз.
И точно не в последний. По Такеши остановил тогда тренировку и сам позаботился о ее руке. Заставил вернуться в их спальню, велел служанкам принести целебную мазь и втер ее в покрасневшую, припухшую кожу на плече Наоми, и крепко перетянул бинтами. И велел отдыхать несколько дней от тренировок, чтобы синяк успел зажить.
Это все случилось в том утро. Быть может, теперь Наоми придется провести без тренировок
— Вы скоро станете настоящей букэ-но-онна! * — воодушевленно сказала Мисаки. — И тогда Такеши-сама подарит вам копье яри, и вы повесите его над дверью спальни, чтобы всегда успеть достать и защитить себя!
— Мисаки, — одними губами прошипел Мамору, пытаясь одернуть разболтавшуюся сестру. В отсутствии отца и Такеши-самы она начисто забывала, как следует себя вести.
— Ничего, — со смехом остановила его Наоми. — Я буду рада, если все случится так, как говорит Мисаки.
Мамору лишь нахмурился и провел ладонью по черным распущенным волосам. Они были короче отцовских, но он уже мог заплетать их в традиционную прическу, чем не переставал гордиться.
После ужина Наоми ушла в спальню, обложившись там свитками едва ли не с головой. До отъезда в Эдо оставались считанные дни, и ей нужно было уладить все текущие дела до того момента и — самое главное — определиться с послаблениями крестьянам к празднику.
Наоми пыталась отвлечься, но мутное чувство тревоги не желало ее отпускать. Она подошла к окну и шире раскрыла ставни, но в комнату не проникали даже слабые дуновения ветерка. Воздух под вечер застыл в духоте.
Она прислонилась к стене и вздохнула. Одной в комнате ей было неуютно. Присутствие Такеши странным образом ее успокаивало, даже вселяло уверенность. Несмотря на все обстоятельства их первой встречи, Минамото навсегда останется человеком, избавившим ее от Такао.
Задумавшись, Наоми не заметила несколько мелькнувших в саду теней, не услышала шелеста их шагов. Она очнулась, когда резко и пронзительно зазвонил вдалеке гонг, когда с улицы раздались крики, и мрак вокруг осветили несколько зажженных факелов.
— Защищайте Наоми-сан! — из глубины дома до нее донесся голос Яшамару, и она не успела даже дернуться, когда в комнату из сада проникли двое.
Выброшенная в ударе рука была последним, что она запомнила.
***
Такеши крепко сжимал поводья Молниеносного, заставляя упрямившегося жеребца ступать по пепелищу, еще совсем недавно бывшему деревней. Его деревней.
То и дело он бросал мрачные взгляды в сторону леса. Там, за кромкой деревьев начинались земли Тайра. Ему не составит труда спалить несколько деревень в ответ.
Его пальцы сомкнулись на рукояти катаны, и Такеши прикрыл глаза, выдохнув. Он развяжет войну, если поступит так, как хочет. И превратится в труса, если смолчит.
Тайра перебили его крестьян. Сравняли с землей их дома. Подожгли поля.
— Господин? — негромко окликнул его Кацуо. — Что делать с выжившими?
Такеши проследил за его взглядом: в отдалении, сгрудившись подле лошадей, стояли уцелевшие в бойне люди.
— Выдели людей. Пусть их проводят в ближайшую деревню. Скажи, что из поместья им отправят припасы, как только мы вернемся, — он нахмурился и провел ладонью по глазам. — Постой, — Такеши окликнул Кацуо, когда тот, поклонившись, развернулся, чтобы уйти. — То, что сделали Тайра не должно остаться без ответа.