Жена в лотерею

Удалова Юлия

Зато я могла не переживать за то, что лошадь вот-вот скинет меня в ближайший сугроб. Нет, падать-то, наверное, было б не так жестко, как на обычную землю, но все равно в снег меня как-то не тянет!

Замуж, по правде говоря, тоже…

Хотя, подозреваю, об этом мечтал не только жеребец, но и сам Рутланд. Свалить под ракитовым кустом, да там же и прикопать. И никакой свадьбы! Думаю, он так не сделать только потому, что понимал — даже, если избавится от меня, действие приворота не закончится.

Так что оставалось только жениться…

Интересно,

что там за такие сильные чары при привороте использовала Цицинателла? Они ведь еще мне и погибелью, между прочим, грозят! Нужно обязательно попытаться это выяснить.

— Значит, траур, — проговорил между тем Теодор с презрением и, как мне показалось, горечью.

Я непонимающе обернулась на мужчину. Интересно, что на этот раз он имеет ввиду?

Спустя пару мгновений до меня дошло. После того, как на себя посмотрела!

Когда я выхватила из гардероба Нутеллы первое попавшееся платье, то руководствовалась только одним — чтоб поскорее облачиться во что-то приличнее прозрачного кружевного пеньюара. И чтоб у этого было как можно меньше пуговиц и застежек.

В суматохе я, оказывается, совершенно не обратила внимания, что напялила на себя траурное платье.

Не то, чтобы я вот прям разбираюсь в викторианской моде, но в том, что это именно траурный наряд, не было сомнений. Наглухо закрытый, черный, без единой кружевной вставки или декоративного элемента…

— Даже узнав о вашем обмане, я дал вам для этого бракосочетания всё. Лучшие столичные портные были к вашим услугам. Вы были абсолютно не ограничены в выборе драгоценностей, тканей, фасона, отделки… Хоть бриллиантами все подвенечное платье вышей, — проговорил Рутланд. — Вместо этого вы собрались пойти со мной к венцу в траурном облачении.

Это было не так — уж что-то, а о роскошном свадебном платье Цицинателла позаботилась.

— Вы ошибаетесь, — попыталась воззвать я. — Цици… Вернее, я приготовила очень красивое подвенечное платье. Все, как полагается! Просто так получилось, что…

— У вас была возможность его надеть, миледи, — холодно перебил Теодор. — Вместо этого вы облачились в черное, ясно давая понять свое отношение ко всему происходящему. Вы знаете — мне наплевать, что обо мне скажут в обществе. Я никогда не гнался за высоким титулом и репутацией аристократа. Вы могли пойти к алтарю в чем угодно, хоть голая. Однако этот поступок я считаю проявлением крайнего неуважения ко мне и моей семье. Не говоря уже об элементарном уважении к гостям торжества.

И вот, честное слово, вроде бы я была не виновата — даже не разглядела, что там вытащила из гардероба Нутеллы.

Но почувствовала себя просто отвратительно.

— Мы можем вернуться, и я…

— О нет, леди Цицинателла, — Рутланд остановил меня небрежным жестом. — Я вижу, что вы не в состоянии принять адекватное решение по поводу подобающего гардероба. Поэтому я приму его сам.

— Вряд ли оно вам понравится. Но в одном можете не сомневаться — вы выйдете

за меня замуж в белом, согласно древним традициям.

Прозвучало это несколько зловеще. Однако выбора у меня не было — не на полном ходу же с лошади прыгать?

Хотя, даже если я и захотела, ничего не получилось — уж слишком крепко Теодор меня держал.

Ехали довольно долго… Или мне так показалось?

Но я начала основательно подмерзать. М-да уж, это сгоряча мне показалось, что минус один — не такая уж и низкая температура… А, как выясняется, в одном платье, пусть и из плотной толстой ткани, очень даже холодно!

Пар шел у меня изо рта, и, не выдержав, я принялась тереть побелевшие руки.

Нужно запомнить на будущее, что пробираться зимой через лес без ОЧЕНЬ теплой одежды — плохая затея.

От Рутланда мои зябкие поеживания, разумеется, не укрылись.

Ни слова не сказав, он скинул с себя свой потрясающе теплый плащ и небрежно набросил мне на плечи.

— Спасибо, — прошептала я, кутаясь в ткань, хранящую тепло его тела.

Но эсквайр, кажется, не обратил на это внимания. Или настолько меня презирал, что ему и благодарности моей было не нужно.

Тем временем мы оказались на мостовой города.

Сразу стало ясно, что с Гофманом я попала в самую точку. Город стоял на холмах, и архитектура здесь была изысканная, чуть мрачноватая, с множеством башен, высоких замков и мощеных площадей. Острые шпили, высокие вытянутые окна, украшенные росписями фасады, резные барельефы на стенах и крышах — я взаправду словно попала в готическую сказку.

Я все приглядывалась, с интересом крутя головой в разные стороны. Очень хотелось спросить название этого сказочного места, словно сошедшего с кадров из какого-то атмосферного фэнтези-фильма, но пока что я решила держать язык за зубами.

Вообще-то Нутелла тут жила, и не могла не знать его название. Ну, как Теодор решит, что я снова что-то затеяла, и после свадьбы в отместку упечет меня в лечебницу для душевнобольных? С него ведь станется!

Потом узнаю название города, не беда.

Правда, потом — это… после свадьбы?!

Матерь Божья, даже не верится, что она все-таки состоится…

Между тем Теодор свернул в один из проулков, а затем еще в один. Наверное, мне нужно начинать бояться, потому что выглядели они достаточно мрачно — высокие кирпичные стены, небольшой двор…

На место торжественного бракосочетания это походило мало. Вернее, вообще не походило.

Может, он все-таки передумал на мне жениться, и решил прибить?

Эта неприятная догадка находила все больше подтверждений: Теодор спешился, а затем бесцеремонно снял с седла меня.

— Зачем вы привезли меня сюда?

— Узнаете.

— Я никуда не пойду! — заупрямилась. — Мне страшно.

Теодор так зыркнул золотистыми глазами, что я отпрянула.

— Поверьте, куда более страшно вам должно быть от попытки меня ослушаться, миледи.