Жена в придачу, или самый главный приз
Шрифт:
— Леди Саагар, где же ваше хваленое красноречие? — нарушил затянувшееся молчание ироничный голос, отдающий хрипотцой.
Взбудораженная и растерянная, я не нашла ничего лучше, чем спросить:
— Т-ты куда дел моего стилиста?
Собственный голос прозвучал непривычно низко, и я, неотрывно вглядываясь в лицо нависшего надо мной мага, машинально облизала пересохшие губы. Этот жест тут же привлек его внимание, и остановившийся на моих губах взгляд стал практически осязаем. Аромат сандала окутал меня дурманящим облаком, вытеснив все прочие запахи.
— Ты
— Что значит, не потребуются? — чрезмерная близость Олдера плохо влияла на скорость моего мышления. — Кто мне собраться поможет? А тунику, на которой тысяча миллионов крючков кто застегнет?
Легко преодолев вялое сопротивление, маг вынудил меня снова лечь и, положив ладони мне на спину, вкрадчиво ответил:
— Я застегну, — руки медленно двинулись вдоль позвоночника, а следующие слова пощекотали щеку: — Всю тысячу миллионов.
Новая волна дрожи накрыла с макушки до пят, и такая реакция не могла остаться незамеченной. Не отходи я сейчас после боя, не пребывай в таком заторможенном состоянии, обязательно бы возмутилась его наглостью, но сейчас сил противиться не было никаких. Да и откуда им взяться, если мне безумно хотелось, чтобы эти руки не останавливались, чтобы сильные уверенные прикосновения продолжали покрывать покалывающую кожу, чтобы аромат сандала не исчезал…
— Держу пари, ты сдашься уже на первом десятке, — сдавленно выдохнула я, подразумевая крючки и чувствуя, как внутреннее пламя обращается тягучей, разливающейся по телу лавой.
— Не в моих привычках отступать, — показалось, что его ответ касался не только платья.
А потом я забыла и о тунике, и о не слишком активных попытках противиться происходящему, став сосредоточением множества оттенков чувств. Все они сливались в единое целое, вынуждали до боли прикусывать губу, чтобы сдерживать рвущийся наружу стон. Руки Олдера тем временем переместились со спины на плечи, затем предплечья, кончики пальцев нежно очертили оставленную лассо царапину. К сандалу добавился незнакомый пряный аромат, и в считанные секунды боль неожиданно ушла.
— Действенная мазь, — проронил Олдер, и по его голосу я поняла, что в своих чувствах не одинока.
«Наверное, кайрийская», — озвучить предположение вслух так и не рискнула.
Но когда мои волосы отвели в сторону, открывая шею, коснулись ее, обвели овал лица, сдержать прерывистого вздоха все-таки не удалось. Никогда мне не приходилось ощущать себя настолько беспомощной, открытой перед кем-то, но в то же время с восторгом понимать, что это я заставляю чужой голос звучать так хрипло, что из-за меня сбивается чужое дыхание, и слегка подрагивают руки…
— Черт, — резануло слух сдавленное ругательство.
На короткий миг разгоряченной коже спины стало холодно, а затем ее накрыла мягкая ткань. Меня словно выдернули из райского мира, но разочарование успело задеть меня лишь
— Леди Саагар, — позвала Имира, принадлежащая к администрации комплекса. — Ваш выход через тридцать минут, в зале ожидания необходимо быть через двадцать пять. Вы готовы?
Каких же усилий стоило понять, чего от меня хотят, а, поняв, ровно ответить:
— Через двадцать пять минут буду.
Когда удаляющиеся шаги возвестили о ее уходе, я кое-как поднялась и, не глядя на Олдера, попросила:
— Отвернись.
Он повиновался на удивление легко. И это сыграло ему на пользу, потому что я была раздосадована, зла и совершенно не могла привести растрепавшиеся чувства в какой-никакой порядок.
Прихватив нижнюю рубашку и чулки, удалилась в ванную, где переоделась и долгое время стояла, опершись на умывальник и смотря в зеркало. Собственное лицо казалось чужим — слишком яркий, лихорадочный румянец и просто сумасшедший блеск глаз, которые словно увеличились в размере. Жаль, макияж мешал умыться холодной водой и смыть все это безобразие.
— Пришел он тут, — в деланном недовольстве пробормотала я. — Чуку прогнать вздумал. И как только удалось?!
В комнату я вернулась, более менее пришедшей в себя. После того как Олдер имел возможность лицезреть меня фактически раздетой, одежда в виде рубашки и чулок меня нисколько не смущала. Я даже позлорадствовала, заметив, как напрягся он при моем появлении, и как карие глаза заволокла пелена беспросветной ночи.
К моему большому удивлению, свое обещание Олдер выполнил. Помог мне надеть тунику и справился с многочисленными крючками настолько ловко, словно всю жизнь только их и застегивал. Подозрение, что иметь дело с предметами женского гардероба ему приходится далеко не в первый раз, болезненно кольнуло, за что я тут же мысленно себя отругала.
Сегодня я, определенно, была чрезмерно впечатлительна.
Закончив с туникой, Олдер развернул меня лицом к себе и с сосредоточенным видом поправил мои волосы. Слава Всевышнему, с прической Чука мудрить не стал и оставил их практически распущенными.
В конце концов, наступил момент, когда наши взгляды встретились. И хотя я теперь стояла на ногах, будучи полностью одетой, прежнее ощущение странной открытости вернулось. Даже не знала, чего мне хотелось больше — наброситься на Олдера и поколотить за то, что он со мной творит, или…
— Вообще-то я зашел, чтобы поздравить тебя с победой, — не отводя взгляда, сообщил несносный маг. — Ты была просто великолепна.
Понять, подразумевал он бой, или же мой вид во время «массажа», мне так и не удалось. Похвала прозвучала до того неожиданно искренне, глубоко и серьезно, что у меня в который раз за этот треклятый день перехватило дыхание. И в который раз треклятые игры не вовремя о себе напомнили разнесшимся по комплексу звоном, призывающим участников выйти в зал.
— Хороши поздравления, — усмехнулась я, скрывая за легкостью тона не стихающее волнение.