Жена ювелира
Шрифт:
Джейн пришла в его апартаменты в назначенное время. Один из слуг, одетый в блестящую ливрею, церемонно впустил ее. Джейн тут же окружили кланяющиеся мужчины и женщины, которым, очевидно, сказали, что их хозяин ожидает очень важную персону. Затем она увидела Кейтсби, друга Гастингса. Он узнал Джейн, поклонился ей и тут же ушел. «Интересно, – подумала Джейн, – когда двор начнет шептаться по поводу того, что Джейн Шор и лорд Гастингс находятся в интимных отношениях?»
Появился сам Гастингс; безукоризненно одетый, он выглядел
– Джейн, как это мило, что ты пришла!
– Нет, милорд, это вы очень любезны, что приняли меня. Он махнул рукой, отпуская слуг, и когда они остались одни, сказал:
– Почему бы тебе не называть меня Уильямом, коль скоро мы собираемся стать друзьями?
Она засмеялась:
– Друзьями! После стольких лет… Уильям?
– Многих напрасных лет. Слишком многих, чтобы принимать их во внимание. – Он проводил ее в небольшую, но элегантно обставленную комнату. – Но годы пощадили тебя, Джейн, – добавил он.
– Да и вас тоже.
– Как мило с твоей стороны говорить мне это. Но давай же пройдем к столу, и я велю немедленно подавать ужин.
Она села за стол, а он дернул за шнур колокольчика. Слуги подали разнообразные блюда. Все было просто превосходно, словно Гастингс хотел сказать: «Вот смотри, и я могу развлекать тебя так же, как это делал король».
Джейн заметила, что он не мог удержаться, чтобы не сравнивать себя с королем; несомненно, он питает большие надежды и считает этот ужин тет-а-тет началом отношений, к которым он так давно стремится.
Молчаливые, бесшумно ступающие слуги и служанки внесли украшенных перьями жареных павлинов. За ними последовали перепела и жареные фазаны, утки и филей говядины. Были тщательно подобраны лучшие вина. Все было так, словно он хотел показать себя эпикурейцем, видевшим смысл жизни в утонченных удовольствиях.
Пока они ели, Гастингс поддерживал легкий разговор, и лишь после того как были отпущены слуги, он положил локти на стол и, серьезно посмотрев на нее, спросил, не чувствует ли она себя одинокой, ведя такой замкнутый образ жизни.
– Замкнутый образ жизни? – переспросила она. – Откуда вы знаете, как я живу?
– Я делаю выводы. Скажи мне, нет ли у тебя…
– Покровителя? – Она беспечно рассмеялась. – У меня нет, зато у Англии есть.
– Я рад этому, Джейн. Я надеялся…
Она постаралась перевести разговор на другую тему.
– Милорд… Уильям, сейчас наступили смутные времена. Он пожал плечами.
– Протектор Англии – сильная личность, а Англия, как и ты, Джейн, нуждается в сильном покровителе.
– Но ведь у Англии есть король, разве не так?
– Он всего лишь маленький мальчик. Джейн, я о многом хотел бы поговорить с тобой, и я пытался сделать это с тех пор, как ты пришла, но, поверь, это нелегко.
– О, Уильям, как все это напоминает мне прошлое! Я вспоминаю то время, когда была юной девушкой и мой отец водил меня смотреть на торжественные процессии.
– Я участвовал в одной из них.
– Вы посмотрели на меня… и так все началось.
– Джейн, ведь ты бы не согласилась на этот ужин со мной, если бы не считала меня своим другом?
– Я ваш друг, Уильям.
– Ты же понимаешь, что мне от тебя нужно нечто большее, чем дружба.
– Тогда, Уильям, давайте говорить откровенно.
– Именно этого я хочу.
Гастингс поднялся, подошел к ней и наполнил ее бокал. Он положил руку на обнаженное плечо Джейн. Рука Гастингса была горячей, а прикосновение – ласковым. Она подняла его руку и отвела в сторону.
– Да, – промолвила она, – давайте поговорим.
Он придвинул свой стул поближе и облокотился на стол, наблюдая за ней.
– Эта ночь, – наконец проговорил он, – счастливейшая в моей жизни, с тех пор как Эдуард привел тебя ко двору. Ты должна верить мне, Джейн. Я никогда не переставал корить себя за то, что сделал. Простишь ли ты меня, Джейн?..
Она слегка прикоснулась к его руке, а он схватил ее руку и задержал в своей.
– Вы просите прощения у меня? – спросила она. – Но я сама должна просить прощения у вас. Я относилась к вам враждебно, злобно упрекала вас. Поэтому прошу, давайте не будем просить прощения друг у друга.
– Твои слова всегда ранили меня, – ответил он, – но я никогда не забуду, что у тебя в руках были иные, более сильные средства, которые ты могла бы использовать против меня. Другой на твоем месте загубил бы мою карьеру. Ведь Эдуард прислушивался к твоему мнению, разве не так? Люди говорили, что во времена Эдуарда двор был тебе обязан многим больше, чем кому-либо другому в стране. В твоей власти было сделать так, чтобы меня разорили и изгнали из двора. О, Джейн, ты не только самая милая, но и самая справедливая женщина.
Ее глаза внезапно наполнились слезами.
– Нет, – быстро молвила она и сразу же почувствовала себя несчастной и пристыженной.
– Да, – настаивал он. – Нет такого человека в Лондоне, который бы не согласился со мною. Ты самая прелестная из женщин, и я люблю тебя.
Она не смела взглянуть на него.
– Нам еще о многом надо поговорить, – запинаясь, произнесла она. – Не забывайте, Уильям, что это я пришла поговорить с вами.
– Ты пришла сюда, чтобы рассказать мне о своем одиночестве, Джейн. Я тоже одинок. Почему бы нам с тобой не утешить друг друга, если мы в этом так нуждаемся? – Он вдруг рассмеялся. – Утешить! Разве то, что мы могли бы дать друг другу, не дурно называть утешением? Разве о райском блаженстве можно говорить как об утешении? Давай забудем прошлое, Джейн.