Женат на собственной смерти (сборник)
Шрифт:
— Как спалось? — со свежей улыбкой спросил он и поднес Бревину свою ладонь. — Хорошо выглядите!
— Ну да… Лучше некуда, — проворчал Бревин.
— Ой! — вдруг пронзительно запищал Гуманоид и стал тыкать пальцем в экран телевизора. — Это кто?! Это же ты!!
Бревин вскочил со стула и посмотрел на экран. Так и есть. Лесная полянка, валежник, похожий на медвежью берлогу, на котором Бревин мучился две ночи, и он сам, робинзон Пятого острова. Потухший взгляд, серое и почему-то несимметричное лицо. А какая
— …Я хочу передать всем своим знакомым, в том числе и Ритке, что намерен победить…
Бревин выключил телевизор.
— Это не я!
— Как не ты! Как не ты! — принялся доказывать свою правоту Гуманоид. — Я же сама видела! У меня знаешь какая зрительная память!
— Это не он, девушка, — заступился за Бревина Гвоздев. — Это его брат.
— Нет, это мой сын, — мрачным голосом сказал Бревин, натягивая вонючий камуфляж.
— Сын? — ахнул Гуманоид.
— От третьего брака, — добавил Бревин. — Ну-ка, освобождай номер! А то у меня настроение портится, как на тебя гляну…
Гвоздев натужно рассмеялся, а про себя подумал: «И где он такого крокодила откопал?»
Девушка одевалась медленно, нехотя, полагая, что оба молодых человека получают удовольствие от созерцания этого процесса. Она принадлежала к той редкой категории счастливиц, которые думают о себе совсем не так, как думают о них другие. Она пообещала Бревину порадовать его своим визитом еще раз и ушла.
— Позавтракать хотите? — предложил Гвоздев, надеясь, что Бревин угостит его за свой счет.
— Какой завтрак! — поморщился Бревин. — У меня вчерашний ужин еще в горле стоит! Где будем снимать? Шалаш готов?
— Шалаш готов. Поляна — копия той, что на острове, — перешел на шепот Гвоздев, когда они оба вышли в коридор. — А эта девушка никому не расскажет, что узнала вас?
Гвоздев головой отвечал за конспирацию и потому был обеспокоен. Попросив Бревина на минуту задержаться в вестибюле, он вышел на улицу, посмотрел по сторонам, сделал несколько кругов между стоящими на парковке автомобилями, еще мокрыми от ночного тумана, и лишь потом махнул Бревину. «Знал бы он, — думал Бревин, покупая в киоске две бутылки пива, — как я вчера в ресторане на столе отплясывал и позировал на фото финнам».
Они сели в джип, за рулем которого был Чекота, выехали из поселка и свернули на лесную дорогу.
— На островах сейчас туман, — напомнил оператор Гвоздеву. — А здесь ясно и сухо.
— Распалим костер и кинем сырую хвою, — с ходу нашел выход Гвоздев.
Машина свернула с грунтовки, углубилась на пару сотен метров в лес и остановилась на поляне. Посреди нее стоял наскоро сделанный шалаш. Ветки торчали во все стороны, отчего шалаш напоминал небольшого замшелого динозавра, покрытого шипами.
— Время, ребята, время! — поторопил Гвоздев и предупредил Бревина: — Имейте в виду, что на пленку
Оператор принялся устанавливать треногу и протягивать кабель от камеры к джипу, в который была загружена телевизионная аппаратура. Бревин, потягивая пиво, кругами бродил по полянке, стараясь не приближаться к шалашу. Эта уродливая постройка вызывала у него неприятные ассоциации.
— Я готов! — доложил Чекота.
Гвоздев, сидя на корточках, пытался поджечь сырые ветки. Спички обжигали ему пальцы, он кряхтел и дул на них. Наконец над полянкой поплыл жиденький дымок.
— Годится! — махнул рукой оператор, глядя в видоискатель. — Никто не подкопается!
Бревин сел на траву перед шалашом. Брючный ремень впился в тело с такой силой, что пришлось его тут же ослабить на пару дырок.
— Вы слишком радостный, — озабоченно произнес Гвоздев, рассматривая Бревина, словно изваяние скандально известного авангардиста. — Не забывайте, что пошли четвертые сутки вашего пребывания на острове.
— Хорошо, — кивнул Бревин, насупил брови и скорбно скривил губы.
— Не то, — покрутил головой Гвоздев. Он подошел к Бревину, чуть повернул его голову в сторону. Потом отступил на пару шагов, полюбовался.
— Ну? — быстро уставая от такой статичности, процедил Бревин.
— У него такое лицо, будто он торопится на самолет, улетающий на Канары, — подсказал Гвоздеву Чекота.
— Сам вижу! — нервно ответил Гвоздев.
Он и оператор надолго замолчали, уставившись на Бревина.
— Эй, ребята! — усмехнулся Бревин. — Долго мне еще задницей муравьев давить?
— Понимаете, — произнес Гвоздев, не без труда подбирая точные слова. — У вас стал какой-то неестественный вид. Вы будете резко отличаться от остальных игроков, и зритель может заподозрить фальсификацию.
— Вид! — фыркнул Бревин. — А что мне, по-вашему, землю жрать, чтобы вид стал нормальным?
— Тени прихватил? — спросил Чекота у Гвоздева. — Надо грим наложить.
— Сейчас! — спохватился Гвоздев, кинулся к машине и скоро вернулся с большой пудреницей в руке.
Он склонился над лицом Бревина и стал возить кисточкой под его глазами.
— Ты что там, фингалы мне рисуешь? — забеспокоился Бревин. — Зеркало дай!
Он выхватил пудреницу из руки Гвоздева.
— Ну и урод! — честно признался Бревин, глядя на себя, и даже развеселился. — Вот это щеки! А глаза где? Ты мне глаза нарисуй!
Гвоздев, пританцовывая перед Бревиным, словно художник перед полотном, сделал еще несколько штрихов и, наконец, отошел в сторону. Оператор смотрел на натуру сначала невооруженным глазом, затем приник к видоискателю. Он долго молчал, но было понятно, что внешность «робинзона» ему не нравится.