Женат на собственной смерти (сборник)
Шрифт:
Услышав про огромные деньги, Безымянный заволновался.
«Сколько вас на этом озере таких шизиков? — спросил он, постучав себя пальцем по голове. — Пятеро? И как долго надо ждать, пока все опухнут с голодухи и на берег попросятся? Месяц?» Лагутин уклончиво ответил, что, может, и месяц, а может, и меньше, если поторопить события. Безымянный долго молчал, потом взглянул на Лагутина и, сплюнув, уточнил: «Это что? Намек? Или просьба? Может, ты меня на мокруху подталкиваешь?»
Прошло два дня. Лагутин, пользуясь туманной погодой, дважды плавал на маленькой надувной лодке
«Не разжирей на моих харчах, — предупредил Безымянный как-то, глядя на то, как Лагутин уминает гречку с тушенкой. — А то морда в экране телевизора не уместится!»
«Двое уже выбыли из игры», — как бы невзначай сказал Лагутин, не поднимая глаз и не отрываясь от миски. И в то же время он невольно напрягся, чтобы уловить реакцию Безымянного.
«А что так?» — сдержанно поинтересовался Безымянный.
«Погибли. Один в воде захлебнулся, а другая на сучок напоролась».
«Эх, мама не горюй! — с притворным сочувствием протянул Безымянный, хитро поглядывая на Лагутина. — А может, это твоя работа, фраерок? Мало ли куда ты на лодке мог заплыть?»
«Нет, это не я», — ответил Лагутин и посмотрел на Безымянного тем же взглядом.
Безымянный усмехнулся.
«На меня думаешь? — с пониманием спросил он, потрепал Лагутина по плечу и добавил: — Правильно делаешь!»
Так они и жили в относительном мире и согласии, играя в одну и ту же игру.
— …Ты скоро свалишь, а мне здесь до первого снега сидеть, — сказал Безымянный, облизывая миску. — Надо приличный запас хавки сделать. Сегодня опять дуй в поселок!
— Погода слишком ясная, — попытался возразить Лагутин.
— А ты аккуратненько, камышами, — жестче сказал Безымянный.
— Может, у тебя просто какие-то дела? Так я тебе мешать не буду, залезу в свой шалаш и до шести вечера носа не покажу, — сказал Лагутин и с опозданием подумал, что может показаться слишком догадливым.
Безымянный резко повернулся к нему и схватил его за ворот куртки.
— А вот это, фраерок, тебя не касается! — зашипел он, глядя на малиновое лицо Лагутина маленькими злыми глазками. — Прикуси свой поганый язык, пока я из него фарш не сделал! Мы не на зоне, и ты пойдешь туда, куда я тебе скажу! Понял, гнида?
— Понял.
Безымянный оттолкнул Лагутина от себя.
— Тогда пошли!
Лагутин шел впереди, раздвигая кусты осторожно, чтобы они ненароком не хлестнули Безымянного по лицу. Уголовник шел за ним, след в след, и Лагутин чувствовал затылком его дыхание. «Сейчас как шарахнет меня тесаком по голове! — подумал он и тотчас принялся себя успокаивать: — А что это ему даст? Если я не выйду на связь, в семь вечера сюда нагрянет спасатель со съемочной бригадой, перероет весь остров, найдет мой труп, потом палатку и склад консервов. Вызовет милицию, и кранты этому урке. Зачем это ему надо? К тому же он очень хочет денег».
Утешив
— Бензина закупи побольше! — стал давать последние наставления Безымянный и, послюнявив пальцы, принялся отсчитывать деньги. — Ночи все холоднее, мне бензина много понадобится. И не забудь спрятать лодку в камышах, как на берег сойдешь. Но самое главное — замети за собой следы! Чтоб песок после тебя гладкий был! Понял, фраерок? И не писяй кипятком, все у нас получится…
Он дождался, пока Лагутин пристроит свои ноги в тесной лодке, кинул ему пару коротких пластиковых весел и оттолкнул лодку от берега.
«Хрен он от меня сбежит! — подумал Безымянный, приглушая вдруг вспыхнувшее подозрение. — Не такой уж он дурак, чтобы отказаться от пятисот тысяч, которые уже сами падают в руки. Вот только слишком много знает, а это плохо…»
Он стоял у затоки до тех пор, пока лодка не исчезла за песчаной отмелью. Потом он вышел на берег и долго смотрел на соседний остров, похожий на плывущего по озеру ежа.
«Осталось трое, — подумал Безымянный. — Если, как сказал фраерок, поторопить события, то через пару дней вся их гребаная «Робинзонада» закончится…»
Глава 22. Единомышленники
— Добрый вечер, господин спасатель! — театрально произнес Саркисян, приподнял кепку и поклонился. — Вы все еще на свободе?
— Если быть до конца честным, — ответил Ворохтин, — то меня восхищает твоя выдержка.
— О, да! — охотно согласился с этим Саркисян. — Еще моя мама говорила, что на моих нервах можно строить подвесные мосты. А вы, наверное, плохо спите? У вас неважный вид.
— Это дурная наследственность, — с улыбкой ответил Ворохтин. — А вообще, я мстительный и беспощадный человек. И от меня очень трудно избавиться.
— Надо же! — покачал головой Саркисян. — Какая самооценка!
Он снова приподнял кепку и неторопливой походкой пошел в аппаратную, где вовсю шел монтаж очередной подачи.
Темнело. Небесная синева густела, чем ближе к востоку, тем сильнее, но небо оставалось по-прежнему чистым и прозрачным, что предвещало звездную и холодную ночь. Ворохтин поднялся на спасательную вышку. Облаченный в армейский бушлат наблюдатель курил, любуясь кроваво-красным закатом.
— Не волнуйся, не усну, — сказал он.
— Если заметишь сигнальную ракету, постарайся сообщить мне об этом первому, — попросил Ворохтин.
— Без проблем! — пообещал наблюдатель. — А ты думаешь, будет ракета?
Ворохтин пожал плечами:
— Не хотелось бы. Но на душе неспокойно.
— Хватит уже ракет! — сказал наблюдатель и трижды сплюнул через плечо.
Ворохтин спустился вниз. Тут же на него буквально налетела Кира.
— Я все узнала! — зашептала она, хватая его за рукав. — Вот список тех, кто последние три дня брал напрокат лодки! Пойдемте на берег! У вас фонарик с собой?