Женатые. Часть 1
Шрифт:
— Не могу поверить, что ты не помыл руки, — огрызается она.
— Я больше никогда не буду мыть эту руку, — улыбаюсь я и делаю неприличный жест пальцами.
Она отворачивается в раздражении и остаток пути в молчании смотрит в окно.
Приехав, мы обнаруживаем, что в пентхаусе темно и тихо, и я чувствую, как мои гормоны все еще бушуют. Оливия кладет свою сумочку и мобильный телефон на столик, затем поворачивается ко мне спиной.
— Расстегнешь?
Я тяну молнию вниз по спине, касаясь пальцами ее кожи, оценивая две ямочки на пояснице и кружевные стринги.
Пытка.
Пользуясь шансом, я наклоняюсь вперед и оставляю мягкий поцелуй на ее шее.
— Мы могли бы закончить то, что начали в ресторане.
У нее учащается дыхание, и я почти чувствую запах ее возбуждения. Знаю, ее трусики все еще мокрые. От мысли, что снова прикоснусь к ней, у меня сносит крышу.
— Думаю, это не самая хорошая идея. Мы должны сохранять исключительно деловые отношения. Нужно сосредоточиться на бизнесе, не думаешь?
Но ее голос звучит немного неуверенно, и это все, что мне нужно. Он словно шепчет, что это только вопрос времени, пока я не получу то, что хочу. А все, чего я хочу — это ее узкое влагалище, насаженное на мой член, куда бы я проникал несколько часов. Или дней.
— Ты была так близка. Я чувствовал, как твоя киска сжимала мои пальцы, как опухший маленький клитор пульсировал с каждым ударом сердца. Ты почти кончила, — шепчу я.
От моего дыхания по ее шее бегут мурашки. Я знаю язык женского тела, знаю, как прочесть все знаки и сигналы, и в Оливии сейчас все кричит, что она должна быть оттрахана. Ее просто необходимо раздеть, уложить на постель и поклоняться, словно богине.
— Ной… — почти стонет она, и мой член мгновенно твердеет.
— Тебе известно что-нибудь о развлечениях, Снежинка? Нельзя все время думать о работе. Иногда нужно выпускать пар.
— Всему свое время, — она выпрямляется. — И сейчас именно тот момент, когда нужно взяться за ум и сосредоточиться на бизнесе, а не лапать друг друга. Уверена, тебе это понятие чуждо, но…
— Поверь, я говорю серьезно о «Тейт и Кейн». Днем можно заниматься бизнесом. После — развлекаться. И, если ты не заметила… — я скольжу пальцем вниз по ее спине, задерживаясь на резинке трусиков. — На улице темно. А мы — двое взрослых людей.
— Двое? Попробуй снова посчитать.
Ледяная принцесса уходит от меня, направляясь в спальню, и я в последний раз успеваю бросить взгляд на ее открытую спину и бедра, прежде чем она закрывает дверь. Могу лишь представить, как платье скользит вниз по ее длинным ногам, как сминается ткань вокруг каблуков, могу представить упругую попку, прикрытую лишь клочком кружева…
Боже. Черт возьми. Проклятье.
Я провожу пальцами по волосам, разочаровано вздыхая. Около секунды я не могу понять, почему расстроен: то ли потому, что возбужден и меня безумно влечет к ней, то ли потому, что она делает невозможной мою победу в нашем пари.
Нет. Черт. Это просто потому, что я хочу ее. Хочу взять за руки и понять, действительно ли у нас получится это. Она чертовски упряма. И ее тайная мечта о романтической свадьбе — я не первый в списке возможных женихов, но хочу стать больше, чем другом. Я просто должен найти способ
Я иду в ванную и закрываю за собой дверь. Но не запираю ее: все же, есть крошечный шанс, что Оливия передумает. Я расстегиваю ремень и стягиваю брюки вниз, чтобы высвободить пульсирующий член. Затем наливаю ее душистый лосьон в ладонь и начинаю поглаживать себя.
Ее легкий женственный аромат опьяняет меня, и я чувствую покалывание вдоль позвоночника, а значит, это не займет много времени. Второй раз за неделю я пытаюсь довести себя до оргазма, желая, чтобы вместо моей руки оказались ее маленькие нежные ручки.
Воспоминания о сегодняшнем вечере в туалете ресторана вспыхивают в моем сознании, словно эротический сон. Боже, она была готова всего лишь после нескольких минут поддразниваний и поцелуев. Ее розовые соски затвердели, превратившись в маленькие бутоны, и, когда я посасывал и облизывал их, то чувствовал, как они упирались мне в язык. Она была такой сладкой, и так мило стонала и хныкала, я никогда не слышал ничего подобного.
А потом, когда я залез пальцами в ее трусики, то подумал, она велит мне остановиться, но она промолчала. Вместо этого, напротив, расставила свои ножки на каблуках шире. Я заметил, что откликался на каждое малейшее движение с ее стороны. Она хотела, чтобы я прикоснулся к ней. Жаждала этого так же сильно, как и я. Такая теплая, влажная, словно сладкое шелковистое совершенство. И когда я скользнул двумя пальцами внутрь, то чуть не кончил. Ее киска была такой узкой, она сжала мои пальцы, умоляя трахнуть ее.
Я содрогаюсь от нахлынувших воспоминаний. Она так совершена. Красива. Умна. Сексуальна. Полный комплект.
Несколько быстрых движений рукой, и я со стоном достигаю кульминации.
— Ты уверен в этом? — спрашивает Оливия.
Ее взгляд блуждает по паре десятков завсегдатаев вечеринок, рассредоточенных по всей лужайке у дома Роситы. Люди смеются и болтают в небольших группах, зажигательная мексиканская музыка доносится из проигрывателя, стоящего на террасе. Забор отделяет двор от автосервиса за ее домом. Одинокое дерево возвышается в центре дворика с висящей на ветке праздничной пиньятой. (Прим. Пиньята — мексиканская игрушка крупных размеров, изготовленная из папье-маше или легкой оберточной бумаги с орнаментом и украшениями. Своей формой воспроизводит фигуры животных или геометрические фигуры, которые наполняются различными угощениями или сюрпризами для детей).
— Конечно. Будет здорово. Пойдем, — я тяну ее в сторону Роситы и именинницы, Марии.
Я опускаюсь на одно колено перед Марией.
— Вау! Тебе сегодня исполняется тридцать шесть, да?
Она качает головой, ее заплетенные косички подпрыгивают в такт движениям.
— Нет. Мне семь лет! — с гордостью произносит она.
— Ах, семь. Ну, с днем рождения! — подмигиваю я, отчего она брезгливо морщит носик. Она наверняка все еще в том возрасте, когда мальчики кажутся непривлекательными. — На тебе сегодня очень красивое платье.