Женатые. Часть 2
Шрифт:
Брэд прищуривается.
— Грязь? По-моему, это немного оптимистично. Когда я с ней покончу, имя Оливии ничего не будет значит.
Оливия вздрагивает рядом со мной. Это движение едва уловимо, недостаточно для того, чтобы Брэд смог заметить, но я чувствую его. Я протягиваю руку и беру Оливию за руку.
— В любом случае, мы пришли не для того, чтобы судиться с тобой, — продолжаю я. — Просто подумали, что должны нанести визит, чтобы наверстать упущенное. Как поживает твой старый друг по колледжу? Как там его… — я постукиваю пальцем по губам,
— Откуда ты его знаешь? — отвечает Брэд слишком быстро. Его взгляд переходит от меня к Оливии, брови сводятся к переносице.
Боже, что она нашла в этом мудаке?
— О, да брось, — перебивает Оливия. — Вы были соседями по комнате. И закадычными друзьями. Забыл, что я была твоей девушкой?
Пока прошлым вечером мы разрабатывали план, Оливия упомянула имя соседа по комнате Брэда, и меня внезапно осенило. Имя, которое я слышал раньше, крутилось в элитных общественных кругах Нью-Йорка. Чтобы подтвердить эту информацию, потребовалось всего несколько быстрых телефонных звонков.
Но хотя Оливия и подтолкнула меня к этой идее, последнее, что нам нужно сейчас — это словесная перепалка между ними. Я почти уверен, что так же произошло, когда он позвонил ей, и это не принесло ей ничего хорошего (хотя и Брэд не добился того, чего хотел).
Поэтому я останавливаю Оливию взмахом руки. Просто позволь мне поговорить с ним еще немного, детка.
Я начинаю разъяснять Брэду, как он влип.
— Около шести месяцев назад, незадолго до анонсирования своей компании, твой друг Эшби воспользовался фондовыми опционами и купил почти четверть миллиона акций. Он заработал целое состояние, — я потираю подбородок. — Забавно, насколько я помню, ты тоже вполне прилично зарабатываешь. Твои акции даже стояли на торгах на той же неделе. Разве это не интересное совпадение?
— Как ты узнал об этом? — Брэд пытается исправиться, но слишком поздно. — То есть, на что ты намекаешь?
— Отвечая на твой первый вопрос — Фрэнк любит хвастаться, когда в нем приличное количество выпивки, — отвечаю я, весело пожимая плечами. — И на второй вопрос — инсайдерская торговля. (Примеч. Инсайдерская торговля — торговля акциями или другими ценными бумагами частными лицами, имеющими доступ к конфиденциальной информации об эмитенте указанных ценных бумаг. Незаконна, если такая информация все еще не доступна для публики).
С лица Брэда сходит вся краска.
— У тебя нет доказательств!
Я подавляю торжествующую улыбку.
— Может, сейчас и нет. Но, возможно, частный детектив, которого я нанял, чтобы проанализировать записи биржевой торговли для компании Фрэнка и проверить личную связь между вами двумя, их добудет? — я цокаю языком. — Через несколько дней у него будет достаточно доказательств. И тогда ты сможешь объяснить комиссии по ценным бумагам, почему вы с Фрэнком приобрели столько акций в такое удобное для тебя время.
Последняя часть не совсем точна. У нас еще не было времени нанять детектива,
Брэд несколько раз открывает и закрывает рот.
Да, я бы сказал, что попал прямо в яблочко. Я пользуюсь моментом, чтобы насладиться зрелищем — надменный наследник «Дэниелс Медиа» похож на рыбу без воды.
— Э-это полный бред, и ты знаешь это, — наконец, выдыхает он, положив руку на стол, чтобы наклониться ближе. — Вы оба знаете, что я нагнул вас, так будьте готовы стойко вынести это, неужели это все, на что вы способны? Какие вы жалкие.
— Хочешь знать, что самое жалкое? — я подхожу ближе к этому мудаку. Не потому, что мне нравится стоять рядом с ним, а потому, что я со своим ростом почти метр девяносто возвышаюсь над его, сколько там, метр семьдесят пять? Это должно быть пугающе. — То, что Оливия доверила тебе фотографии двух великолепных лимонных пирогов и персикового коблера, а ты, как бездушный болван, пытался предать это доверие наихудшим из способов. (Примеч. Коблер —американский десерт, слой ягод или фруктов, запеченных под слоем теста). Ничто так не раздражает меня, как мужчины, не уважающие женщин.
— Персиковый коблер? — спрашивает Брэд.
Когда Оливия бросает на меня странный взгляд, я продолжаю:
— Да, ты знаешь, что я имею в виду. Ее любовный шкафчик, ее розовый моллюск, ее медовый горшочек.
Оба смотрят на меня с недоумением.
Я раздраженно поднимаю ладони.
— О, черт возьми. Ее банку с рассолом.
Из губ Оливии вырывается хихиканье.
Боже, как я люблю счастливое лицо этой женщины.
Изображая внезапное озарение, Оливия поднимает палец, открывая рот в приятном удивлении.
— О, Ной! Я кое-что вспомнила.
— Да, дорогая? — спрашиваю я, подыгрывая ей.
— Есть кое-что еще.
— Еще? Расскажи, Снежинка.
— Я только что вспомнила, что однажды, когда Брэд спал, я сфотографировала его маленький огурчик.
Брэд издает сдавленный всхлип.
Притворяясь, что не замечаю этого — даже несмотря на то, что изо всех сил пытаюсь сохранить серьезное выражение лица — я удивленно приподнимаю брови.
— О какой величине мы сейчас говорим?
— Крошечный. Больше похожий на миниатюрную веточку укропа. Корнишон, — она улыбается, зная, что мы находимся на одной волне.
Я позволяю себе усмехнуться, и напряжение испаряется почти внезапно. Понятия не имею, говорит ли она правду, но мы поставили этого осла на место.
— Ни в коем случае! У нее нет моей фотографии, — заикается Брэд.
— О, но я сделала ее, — она снова улыбается. — Это такая крошечная незначительная вещь, что она почти вылетела у меня из головы.
Я хлопаю его по спине.
— Не повезло, приятель, родиться с такой короткой веточкой. Ты ведь завидный жених, верно? Не хочешь же, чтобы половина Нью-Йорка увидела твой маленький член?