Жених напрокат
Шрифт:
Говорю, что не знаю, и смущаюсь, потому что это правда.
— Может быть, если ты уволишься, то быстрее поймешь, — мягко говорит Джулиан. — Нужда обостряет мышление.
Звонит мобильник. Очень неприятный звук. Извиняюсь, говорю, что забыла его выключить. Может быть, это Декс. Может быть, спрятался в ванной, чтобы мне позвонить.
— Кто это? — спрашивает Хиллари.
Она тоже думает, что это, возможно, Декс.
— Не знаю.
— Ну так посмотри. Мы ведь не против.
Джулиан согласно кивает:
— Конечно, не против.
Не
— Маркус, — говорю я, не в силах скрыть свое разочарование.
Хиллари поясняет Джулиану, что это тот парень, который вместе с нами снимает летний домик. Тот, конечно, его помнит.
— Почему бы тебе ему не позвонить? Пусть приходит, — говорит Хилл. — Закажем еще бутылочку вина.
Она очень любезна, но на самом деле ей хочется, чтобы я оставила их вдвоем. И мне самой больше не хочется чужого великодушия. Отказываюсь, говорю, что устала — ужин был прекрасный, но мне уже пора домой. Джулиан взглядом подзывает официантку и просит счет.
Когда мы выходим из ресторана, Хиллари спрашивает, не поеду ли я на такси. Говорю, что лучше пройдусь пешком.
— Столько кварталов?
— Все нормально, вечер хороший.
Расстаемся на углу Двадцать седьмой. Джулиан целует меня в щеку. Он почти одного со мной роста — на целых два дюйма ниже Хиллари. Удивительно, что Дарси об этом не упомянула. Говорю Джулиану, что была очень рада познакомиться. Он отвечает тем же и надеется увидеть меня в Монтайке. Обнимаю Хиллари и улыбаюсь, чтобы показать ей, что я просто в восторге от ее нового друга. Когда поворачиваю домой, понимаю, что действительно рада за Хиллари: ее предыдущие случайные связи заставляли меня еще острее ощущать свое одиночество.
Некая компания из четырех человек сейчас, наверное, только что вышла из кинотеатра и собирается пойти поужинать, побродить по улицам, смеясь и прислушиваясь к об-рывкам мелодий, доносящихся из мюзик-холлов. Меня душит разочарование. Если бы у меня были с собой игральные кости, я бы выбросила их в канаву.
Выхожу на Третью авеню и смотрю на часы. Сейчас около десяти. И внезапно я понимаю, что мне не хочется идти домой. Думаю перезвонить Маркусу, но решаю, что это было бы нечестно, ведь я всего лишь использую его, чтобы забыть о Дексе. Но я так несчастна и зла, что все- таки набираю его номер.
Он отвечает после первого же гудка.
— Чем занимаешься? — спрашиваю я.
— Ты получила мое сообщение?
— Да. Я ужинала. Сейчас нахожусь неподалеку от тебя. Хочешь встретиться и пойти куда-нибудь выпить?
— Был бы рад. Где ты?
— На углу Двадцать седьмой улицы и Третьей авеню.
— Рядом с баром «Родео»?
Я оглядываюсь. Верно.
— Да, прямо через дорогу.
— Отлично, заходи и возьми для меня пива, хорошо? Сейчас приду.
Голос у него оживленный и бодрый, и я улыбаюсь. Говорю, что буду ждать его в баре с пивом.
У
Бар
— Привет, славно выглядишь, — говорит, подходя, Маркус. — Здесь занято?
Смеюсь и говорю, что он может сесть.
— Вот твое пиво.
— Еще холодное, — замечает он, делая большой глоток. — Спасибо.
— Очень рада тебя видеть.
— Где ты была?
— В «Трулли».
Он кивает; это место ему знакомо.
— Здорово. Ходила на свидание? — спрашивает он с притворной ревностью и сжимает кулак, делая вид, что готов набить морду тому, кто посягнул на его права.
Улыбаюсь:
— Нет. Я была там с Хиллари и Джулианом, ее новым другом. Ты ведь видел его в те выходные?
— А, да. Тот пижон, которого Хиллари подцепила на пляже.
Снова смеюсь:
— Ну да, что-то вроде этого.
— Подцепила. Это точно. Хороший ход.
— Хиллари сама больше похожа на парня, чем на женщину, — говорю я и думаю, что никогда не подойду к не-знакомцу на пляже, как она.
— Да... Все равно здорово. А я думал, ты на меня рассердишься.
Улыбаюсь:
— В самом деле?
— Ага. — Он тоже улыбается и смотрит мне в глаза.
— И что дальше?
— Вот так. — Он кладет свою руку рядом с моей.
— Такая бледная, — говорю я, сравнивая наш загар.
— Люблю бледных, — отвечает он. — Это очень женственно.
— Дай-ка мне подумать. Значит, ты любишь женственных злючек?
Он щелкает пальцами и указывает на меня:
— В самую точку. А ты что, такую знаешь?
Смеюсь, прихлебываю пиво и думаю, поцелует ли Маркус меня сегодня. Если да, то я тоже его поцелую. Может быть, мне даже понравится. Если ты не можешь быть с тем, кого любишь...
Мы допиваем пиво. Говорю, что устала от музыки в стиле кантри, и спрашиваю Маркуса, не пора ли нам идти. Он соглашается — а может быть, я хочу отправиться в другой бар? Я бывала когда-нибудь в «Перекрестке»? Это в паре кварталов отсюда.
— Рядом с «Трулли», да?
— Да. Я был там только один раз и потому не знаю, все ли у них тип-топ. Но у них есть потрясающий яблочный мартини, который тебе обязательно понравится. Так ты пойдешь?
Откуда он знает, что мне нравится?
— Конечно. Идем.
Мы быстро идем к «Перекрестку», минуем внушительного, одетого в черное охранника у двери. Заходим. Народу столько, что яблоку некуда упасть, — все битком забито поклонниками европейского образа жизни. Я иду за Маркусом мимо сигарной стойки в самый конец и сажусь рядом с ним на обитый кожей диванчик с огромными под-локотниками. Уютно, но с Дексом было бы лучше. Заставляю себя не думать о нем.
— Что ты будешь?
— Яблочный мартини. — Чувствую, как в моем желудке бурлят красное вино и пиво. Возможно, мартини — не самая лучшая идея, но мне уже все равно.