Жених поневоле
Шрифт:
— Госпожа Форсеус, — заявил он ледяным голосом, — мне, право, весьма жаль, что вы столь поспешно избавляетесь от моих подарков. Это попахивает меркантильностью. Если вам так отчаянно не хватает денег на булавки, вы бы лучше обратились ко мне или к моему отцу.
— Как… как вы узнали? — пробормотала Алиса. С посещения ювелира прошло не более четырех часов.
— Мы с господином Фаберже знаем друг друга не первый год, поэтому он немедленно известил меня о том, что мой подарок перепродали. Он полагал, мне следует знать о том, что моя возлюбленная нуждается в средствах. Вы проигрались в карты, дорогая?
— Нет! —
— Уезжаете?! С кем? Если это Чернов, я… — Он угрожающе нахмурился и шагнул к ней.
— Не говорите глупостей! — поспешила ответить Алиса, глядя ему прямо в глаза. — Я просто решила снять квартиру.
Ники, не выдав того, какое облегчение почувствовал, удивленно приподнял брови.
— Если тебе более ничего не нужно, почему ты не сказала об этом прямо?
— Я уже несколько дней не имела возможности вас видеть, мсье.
— Не волнуйся, любовь моя. Эту оплошность мы исправим. Велю Ивану, чтобы он завтра же нашел что-нибудь подходящее. Действительно, жить вместе с моими родителями чертовски неудобно. — Он улыбнулся во весь рот. — Мне бы давно следовало об этом подумать.
— Вы меня неправильно поняли, князь, — воинственно заявила Алиса. — Я хочу жить одна. Понимаете, одна! — повторила она отчетливо.
Улыбка тотчас исчезла с его лица.
— В таком случае, мадам, вам придется остаться здесь. Я вовсе не желаю, чтобы вы стали легкой добычей моих развратных приятелей, которые будут счастливы взять вас под свое покровительство. Деньги можете оставить себе, но если попытаетесь убежать, я вас запру на замок… И отец мне не указ! — сказал он решительно. — Учтите, я не шучу! Убежите — найду вас в тот же день, и тогда вы узнаете, каков я в гневе. Черт возьми, я заставлю вас повиноваться! — Сказав это, он развернулся и вышел из спальни.
«Как птица в золоченой клетке, — подумала она. — Ну почему, почему я так несчастна, так одинока?! Если бы он просто сказал, что любит меня… Ну почему он этого не говорит?»
Светская жизнь продолжалась, и, казалось, Ники с Алисой ведут ее назло друг другу. Ники всякий раз появлялся на балах или ужинах, если знал, что его родители повезут туда Алису, но общался при этом в основном с юной Эмилией. Впрочем, обычно он рано уезжал, и вечера, как прежде, проводил в клубе. Он много играл, много пил, бывал раздражен и дерзок с окружающими. Видно было, что он не находит себе места, и даже самые преданные из друзей его сторонились, не желая попадать ему под горячую руку.
Ровно в два часа ночи появлялся Юкко, Ники тотчас прекращал игру, неважно, в проигрыше он был или в выигрыше, вставал из-за стола и вместе с Юкко удалялся.
А на следующий вечер Ники, неизменно удивляя этим окружающих, появлялся на очередном балу или рауте, где присутствовала его «кузина». Он стоял у стены с бокалом в руке, едва сдерживая гнев, и наблюдал за Алисой, кружащейся в вальсе или флиртующей с молодыми офицерами.
Как-то раз некая пожилая дама подошла к Ники и сказала со светской улыбкой:
— Кажется, у вашей кузины нет отбоя от поклонников. Странно! Ходят слухи, что вы испытываете к этому несчастному созданию весьма нежные чувства.
«Несчастное создание» как раз заливисто хохотало над какой-то шуткой графа Борзова. Она была в восхитительном
— Похоже, соперники вас одолевают. Надо признать, ваша кузина весьма соблазнительна.
— Графиня, — ответил Ники с напускным спокойствием, — моя «кузина», — это слово он произнес подчеркнуто нежно, — порой бывает не слишком разборчива в общении. Но надеюсь, что со временем я помогу ей избавиться от этого недостатка. — Холодно кивнув, он отошел в сторону.
Ники был отлучен от спальни Алисы, и вынужденное воздержание злило и раздражало его. Эмилия, к которой он, впрочем, не испытывал никакого расположения, была недоступна, да он и не находил никакого интереса в совращении этого дитяти. Четыре случайные встречи со светскими львицами в счет не шли. Это были мимолетные забавы, о которых он наутро и не вспоминал. Другие женщины просто перестали его интересовать. Черт бы подрал Алисину строптивость! Он думал только о ней — о ее красоте и страстности — и злился на нее, да и на себя.
Эти две недели вымотали его. Он раздражался все больше и с трудом держал себя в руках.
Как-то раз они неожиданно столкнулись в бальной зале. Алисины поклонники помчались принести ей мороженого, и тут она услышала за спиной знакомый смешок. Прямо за ней, прислонившись к колонне, стоял Ники.
Все эти дни, встречаясь с ней дома за завтраком, Ники держал себя подчеркнуто холодно. Сейчас же его золотистые глаза смотрели на нее с неподдельным восхищением.
— Черт возьми, ты выглядишь чрезвычайно соблазнительно. Хотя я и не в восторге от того, что ты демонстрируешь свои прелести всем и каждому. Твое платье, похоже, открывает гораздо больше, нежели скрывает. — Он подошел к ней, и ее, как облаком, окутала его язвительность.
— Во всяком случае, тот, кого бы я выбрала, мог бы рассчитывать на жаркие объятья! Едва ли ты получаешь это от той разряженной куклы, за которой так упорно ухаживаешь. Кстати, какова она в постели? — зло спросила Алиса.
— С каких пор ты научилась говорить пошлости? Разве я похож на соблазнителя невинных девочек? Поверь, если мне наскучит ее хихиканье, я уж найду кого-нибудь пострастнее, — добавил он холодно, пожирая взглядом ее едва прикрытую декольте грудь. — Позволь похвалить твой наряд. Я никогда не видал столь соблазнительно раздетых дамочек. Но боюсь, одеваясь подобным образом, ты будишь в окружающих мысли, далекие от пристойных. Все мы, затаив дыхание, ждем, когда же обнажится так соблазнительно прикрытая облачком кружев грудь. — Указательным пальцем он провел по упомянутому кружеву.
— Не смей до меня дотрагиваться! — хрипло прошептала Алиса.
Однако Ники, казалось, не слышал ее.
— Думаю, в игорном зале сейчас держат пари, выскочишь ты сегодня вечером из платья или нет. Может, позволишь мне помочь тебе разоблачиться окончательно? — сказал он с издевкой. — Хотя, думаю, эти услуги с удовольствием окажет тебе любой из присутствующих здесь мужчин.
Алиса густо покраснела.
— О, румянец смущенья! Но ведь тебя никто не заставлял надевать это платье, ты выбрала его сама. Глядя на тебя, можно подумать, что ты решила отринуть девический стыд и готова прыгнуть в любые распахнутые тебе объятья.