Жених в наследство
Шрифт:
— Вот как? — Тамила резко повернулась, и Поле показалось, что это известие как-то слишком сильно и не по-хорошему взволновало управительницу. — Фея? Ну что же… тогда она может быть личным светом госпожи, если у неё достаточно сил, конечно. Неужели это та самая фея?.. — протянула Тамила задумчиво. — И где же она?
— Я здесь, — тоненько пискнула "искорка", выбираясь из волос Полины и разгораясь чуть ярче. — У меня не очень много сил… Но я… могу попробовать…
Фея порхнула через маленький холл, перелетела в центр комнаты и вспыхнула. Света было примерно столько же,
Перед ними была картина разгрома. В холле, видимо, мебели было мало, поэтому там валялось только несколько обломков того, что некогда было стульями или лавками, зато в комнате лежали целые груды развороченной мебели, разорванных тканей, обрывков одежды и какого-то хлама, который наверняка был хорошими и дорогими вещами, безжалостно разорванными, сломанными, растоптанными.
Но даже не это больше всего ранило Полину, а обвисшие, тёмные, местами до черноты обугленные ветви пепельников по стенам. Вещи — это вещи, а пепельники — они были живыми… У Полины перехватило дыхание и слёзы подступили к глазам. Что же здесь случилось…
Она подошла к стене, нерешительно протянула руку, коснулась пальцем резной веточки, казавшейся совершенно целой, только не светящейся, но веточка от прикосновения рассыпалась прахом…
— Пепельники выгорели, когда… — начала Тамила и замолчала.
— Когда — что? — требовательно спросила Полина.
— Когда князь нашёл здесь записку, оставленную ему невестой… Его сбежавшей невестой, госпожа, — покорно ответила управительница. — Князь… был огорчён.
— Да… я заметила, — угрюмо отозвалась Полина. — Значит, он хотел, чтобы меня поселили здесь?
Тамила бросила на Трона сердитый взгляд, сказала:
— Это тей Грон так решил. Наверняка князь имел в виду совсем не это.
Похоже, плачевное состояние комнаты впечатлило даже Грона и он прогудел недовольно:
— Князь был уверен, что покои бывшей невесты в порядке.
Тамила слегка откинула голову назад и посмотрела на медведеподобного телохранителя так, что он невольно поёжился.
— Комнаты были бы в порядке, если бы не распоряжение князя. Двенадцать лет назад он приказал мне оставить тут всё, как есть, и запечатать эти покои моей магией, чтобы никто другой не мог войти.
— Может, забыл? — Верен скрестил руки на груди и криво ухмыльнулся.
Было ясно, что он сам поверит в это в последнюю очередь, тем не менее его реплика слегка разрядила обстановку.
Полина тряхнула головой, стараясь взять себя в руки, чтобы не впасть в позорную истерику. Очень хотелось орать и рыдать, хотелось бежать, не разбирая дороги, лишь бы подальше от всего этого! Она никогда не была истеричкой, но… А может, это место на неё так действует?
Феечка, молча висевшая в цекгре комнаты, начала мерцать, как готовая перегореть лампочка, свет её угасал.
— Простите, — пискнула она едва слышно. — У меня кончаются силы… Я не могу больше здесь… — она метнулась к Поле и прильнула к её плечу. — Пойдём отсюда, а? — прошелестела жалобно. — Здесь плохо… Здесь столько злости…
— Да, конечно, —
Ей хотелось осмотреть и эту комнату, и другую, дверь в которую была приоткрыта, вернее, она считала, что это нужно сделать: вдруг удастся узнать что-то полезное и вообще… ведь это её бабушка жила здесь… Ярон назвал её предательницей, но наверняка он и только он виноват в том, что его невеста сбежала. Да и хотела ли она становиться его невестой?!
Наверное, её точно так же насильно выдернули из родного мира и поставили перед фактом, ожидая, что она будет счастлива стать женой такого… подарка! Злость подкатила к горлу так, что дышать стало тяжело. Нет, не сможет она сейчас ничего осмотреть, ничего узнать, тем более в темноте и под наблюдением троих надсмотрщиков. Надо уходить.
Полина неловко поковыляла к выходу, стараясь не навернуться. Обломки мебели и лоскуты тряпок, бывшие когда-то то ли обивкой, то ли роскошными нарядами снова сливались с темнотой — фея почти совсем угасла. Г рон наблюдал за ней насмешливо, Верен — внимательно. Кажется, у него дёрнулась рука, неужели хотел поддержать?
Но к Полине уже подошла Тамила, обхватила за талию, повлекла к выходу, щебеча что-то успокаивающее о том, что всё будет хорошо, что зря они сюда пошли, всё это дела прошлые, а сейчас она госпожу устроит, и та отдохнёт, и утром на всё посмотрит другими глазами, вот только поест как следует. И снова — по кругу — про то, что всё будет хорошо, просто замечательно, надо только отдохнуть…
От Тамилы приятно пахло морозной свежестью и яблоками, она вела свою подопечную так уверенно, что казалось — даже и не нужно управлять телом, оно само движется так, как хочет Тамила. Полина ощутила, что глаза у неё слипаются, и всё ей безразлично — лишь бы дойти уже куда-то, где можно будет лечь…
ГЛАВА 10. Утро
Полина плохо помнила, как Тамила довела её до спальни, как поила чем-то сладким со вкусом незнакомых фруктов и укладывала спать. Во сне снова приходило чудовище, снова гналось за Полиной, только теперь оно то превращалось в Ярона, то становилось жутким косматым монстром с пылающими адским огнём глазами.
Полина проснулась на рассвете, потянулась, зевнула, посмотрела вокруг и опять зажмурилась. Так хотелось, чтобы всё, что было вчера, оказалось бредом, приснившейся страшной, хотя и красивой, сказкой. Но, даже не открывая глаз, она понимала — что-то не так… Всё не так!
И простыня не такая — слишком нежная, шёлковая, что ли? И не так пахнет от подушки — незнакомо, цветочно, и на ней самой явно не любимая уютная ночная рубашка из фланели со смешными собачками… Она ведь взяла её с собой к бабушке. Нет… это что-то совсем другое… то ли шёлковое, то ли атласное.
Полина решилась и распахнула глаза. Тут же испугалась и вскочила, потому что ей показалось — она заперта где-то в тесной-тесной каморке. Но это была не каморка, а огромная кровать под пологом, полотнища тёмной гладкой ткани сходились неплотно и между ними струился утренний свет. Рядом, у изголовья, мерцала крохотная золотистая звёздочка, трепеща прозрачными крыльями.