Женитьба повесы

Кук Кристина

– Когда вы вернулись? – осмелилась она спросить наконец.

– Меньше получаса назад.

– Но... уже светает. Вас не было всю ночь!

– Действительно, всю ночь. Как это вы догадались?

Ее душила ревность. Он провел ночь с другой женщиной? Спал в ее постели, в ее объятиях? Может, это была леди Мэндвилл? Мысль об этом была просто невыносима. Ведь он собирался рассказать ей что-то про леди Мэндвилл, когда в кабинет ворвалась Джейн. Что за признание готовился сделать ее муж? Бренна чувствовала, что начинает сходить с ума.

Почему,

ну почему всегда так? Этот человек заставляет ее терзаться чувствами, которые ей не хотелось испытать. Она собралась с духом, стараясь, чтобы голос звучал по возможности спокойно и твердо.

– Вы должны меня извинить. Несомненно, вам хотелось бы остаться одному.

Она чуть не запнулась о порог открытой двери.

– Вернитесь, Бренна, немедленно, – приказал Колин.

Ее руки покрылись гусиной кожей. Этот человек не был тем Колином, которого она знала, – приветливым, ироничным. Перед ней сидел незнакомец. Она застыла на месте, не в силах выполнить приказание и не желая уходить.

Одним быстрым движением Колин вскочил с кресла и грубо схватил ее за руку.

– Вы моя жена, нравится вам это или нет. и будете делать то, что я велю.

Он говорил, слегка запинаясь. Бренна наморщила носик. От него пахло джином, а еще... Боже, да это духи, причем из дешевых. Вот что примешивалось к испарениям низкопробного пойла.

– Вы пьяны, – сказала она с омерзением. – Смею просить, чтобы вы немедленно отпустили меня.

– А я смею просить, чтобы вы оставались там, где есть. – Он привлек ее к себе, и она поняла, что он очень возбужден. – Да, я пьян. Что вы на это скажете?

– Я... – Бренна запнулась, не зная толком, что сказать. Мысли начинали путаться в ее голове, ведь он был так близко, держал так крепко... – Так где же вы провели ночь? Не думаю, что вы нашли подходящее время, чтобы напиться. А еще... .

– Напиться, а еще что? В чем еще вы собираетесь меня обвинить? Может, я играл в карты? Или был у шлюхи?

– Вы не в себе, Колин. Вы все еще не пришли в себя, и я думаю...

– Мне плевать на то, что вы думаете, Бренна. Не дам и хвоста дохлой лошади, чтобы это узнать. Однако успокойтесь. Признаюсь, что я не был с женщиной. Я женатый человек и в отличие от моего бедного отца чту брачный обет. Понимаю, вам с трудом в это верится.

– Я не говорила, что...

– Вот насчет карт... это совсем другое дело. Боюсь, вам придется забыть о новой мебели, которую вы заказали для городского дома. Этой ночью мне не очень везло.

– Как вы смеете? – Она изо всей силы ударила кулаком по его твердой как камень груди. – Да как вы можете? – Она почти кричала от возмущения. – Мало бед вы испытали?

Она занесла кулак, чтобы еще раз ударить его, но он перехватил ее руку.

– Бренна, не надо так.

Она опустила руку, пытаясь успокоиться.

– Вы пьяны, Колин. Сейчас с вами бесполезно говорить. Я иду спать.

Она повернулась, но он схватил ее за талию и снова развернул

к себе лицом.

– Почему вы все время отворачивались от меня, Бренна? Я внушаю вам отвращение? Настолько, что вам противны мои прикосновения? Мои поцелуи?

– Я... просто все было не так. Вам было плохо, вы с ума сходили от горя.

– В самом деле? – Колин изучающе рассматривал ее лицо, а потом покачал головой. – Нет, я вам не верю. Вы думаете, что Люси – моя любовница. Я угадал?

– Я не знаю, что и думать. – У Бренны кружилась голова, ее мутило. – Вы же сами сказали, что влюблены в нее.

– Я не говорил, что влюблен. Я сказал, что люблю ее. Это большая разница. Я собирался сказать вам правду, но тут появилась Джейн.

– Тогда скажите сейчас, – потребовала Бренна, – и покончим с этим.

– Отлично. Люси – моя сестра, внебрачная дочь отца. Люси – плод связи отца и лучшей подруги моей матери.

Люси Мэндвилл – его сестра? Боже мой, ну конечно. Теперь все сошлось. Кусочки мозаики легли на свои места. Их беззаботная дружба. Его стремление защитить Люси. Как она могла быть такой слепой?

– Весь гнев, накопленный за долгое время, – продолжал Колин, почти крича, – то отчаяние, что я испытал с тех пор, как узнал правду, – все это вырвалось наружу в ту ночь, когда умер отец. Я обвинял отца в проступке, который он совершил больше двадцати лет назад, как будто все это случилось вчера. Как будто сам всегда вел себя безупречно, не переступая границ морали!

– Но... почему? Что послужило поводом для...

– Он позволил себе слишком легкомысленный тон, говоря о нашем браке. Поздравил меня с тем, что я нашел жену с богатым приданым. Сказал, что мужчине не обязательно ограничивать себя узами брака, удовлетворяя свой аппетит в отношении...

Он замолчал. Бренна молча смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– И что еще важнее, Джейн не знает про Люси. Не знают ни матушка, ни Сюзанна.

– А сама Люси? Ей-то известно, полагаю?

– Вы догадались верно? Мне пришлось рассказать ей два года назад. Кажется, лорд Мэндвилл пришел к тому же заключению, что и вы.

– Конечно. Меня бы не удивило, если бы светское общество тоже догадалось.

– В самом деле? – удивился Колин. – Признаюсь, ни разу не подумал, что...

– А следовало бы. Кроме того, вы могли бы рассказать мне правду раньше. Это помогло бы мне избавиться от львиной доли подозрений на ваш счет.

– Я же говорил вам – совершенно ясно, могу добавить, – что между мной и Люси нет ничего, кроме дружбы. Разве я когда-нибудь давал вам повод усомниться в моих словах?

– Нет, но...

– Нет, а вы все-таки подозреваете меня!

Ведь он прав! Бренну охватило раскаяние. Он ни разу не дал ей повода усомниться в своей честности. Колин всегда говорил правду, был искренен, насколько возможно, с того самого момента, как они познакомились. А она ему не доверяла, причем неоднократно.