Жениться по завещанию
Шрифт:
– О Боже! – выдохнул он ей в шею.
Несколько секунд она плотно прижималась к нему, обвив руками и ногами и обволакивая сладким ароматом сандалового дерева, потом отстранилась немного назад, с тихим вскриком подалась вперед, и весь мир превратился для Дрейтона в единственное желание овладеть этой женщиной.
Удерживая Кэролайн на весу, Дрейтон шагнул от кровати, и она чуть не взвыла от отчаяния, испугавшись, что он вознамерился остановиться. Взяв его лицо в ладони, она заглянула в глаза и взмолилась:
– Пожалуйста, Дрейтон… Продолжай!
Из его горла вырвалось тихое рычание.
Склонив
Не отводя взгляда от лица Кэролайн, Дрейтон прижал ее спиной к невысокому шкафу, подогнул колени, немного вышел из нее и толчком снова вошел обратно. На мгновение у нее опять перехватило дыхание, по всему телу прокатилась дрожь. Вскинув руки над головой, она ухватилась за верхний выступ шкафа.
Освобожденный от необходимости поддерживать Кэролайн, Дрейтон взял ее за бедра и принялся энергично двигать низом живота, то выходя из нее, то вновь заполняя до самого основания. Он делал это довольно жестко, стараясь проникнуть как можно глубже и наслаждаясь ее необузданной страстью, а также предчувствием приближающегося облегчения.
Ритм его движений становился все быстрее, ее дыхание – все чаще. Обхватив Кэролайн за талию одной рукой, пальцами другой Дрейтон мягко сжал ее сосок.
– Ты готова? – прошептал он.
Она застонала, и он, сделав завершающий толчок, и плотно прижавшись к ней, будто оцепенел. Кульминация наступила в то же мгновение – стиснутая в его объятиях, Кэролайн несколько раз содрогнулась, запрокинула голову, и из ее горла вырвался протяжный вскрик. Чувствуя, как ее лоно сжало его естество, словно в стремлении втянуть еще глубже, Дрейтон прикрыл глаза и, отдаваясь во власть всепоглощающего ощущения, извергся внутрь ее.
Удовлетворенная, пребывающая в какой-то прострации, Кэролайн полностью расслабилась – у нее не было не только сил на то, чтобы уберечься от падения, но и побуждения к этому. Однако Дрейтон вовремя подхватил ее и бережно опустил на пол. Она улыбнулась и, сладко вздохнув, прижалась щекой к поросшей жестким волосом груди.
– Наверное, мне следует извиниться? – проговорил он, поцеловав ее в макушку.
– Даже не представляю за что.
– Я был несколько груб… И вообще, все произошло слишком быстро.
Кэролайн усмехнулась:
– А ты видел, чтобы я сопротивлялась этому?
– Нет.
Несмотря на то, что это потребовало значительного усилия, она все же подняла голову и, взглянув на него, улыбнулась:
– Следовательно, я была всем довольна.
Засмеявшись, он обнял ее.
– Все-таки ты необычная женщина.
– Это хорошо или плохо?
– Это просто восхитительно! – Дрейтон подхватил Кэролайн на руки и понес к кровати.
Втянув ноздрями запах мужского тела, Кэролайн открыла глаза и подняла голову с плеча Дрейтона. Первые солнечные лучи золотили края задернутых штор. Медленно и осторожно она передвинулась к краю постели и встала.
Собрав
С Питером все было иначе. Там главную роль играло сердце. Присутствовала, конечно, и страсть, но она была более мягкой, затрагивающей скорее душу, нежели плоть. А с Дрейтоном…
Каким изумительным занятием становится близость, когда в нее не вовлечена любовь! Когда стремишься получить лишь плотское наслаждение, осознавая, что такая ночь больше не должна повториться. Кэролайн и понятия не имела, что удовольствие может быть столь пронзительным и всепоглощающим.
Приоткрыв дверь, Кэролайн выскользнула из комнаты Дрейтона. «Покинула герцогские покои», – мысленно усмехнулась она.
Да, женщин из ее семейства определенно влечет к разного рода аристократам. Но в отличие от матери у нее будет возможность обустроить свою жизнь, если в результате столь беспечного поведения возникнут вполне вероятные последствия.
Ужас!
Ощущение было такое, будто изнутри по черепу кто-то долбил молотком, а сама голова казалась разбухшей, увеличившейся в размерах раза в два.
Аромат сандалового дерева… Он в действительности вдыхал его?
Дрейтон резко сел в кровати, его голова раскалывалась, а сердце бешено колотилось. Превозмогая боль, он огляделся: скомканное одеяло, смятые, перекрученные простыни… Постель пребывала в полнейшем беспорядке, но он определенно был в ней один. Рухнув обратно, на подушку, Дрейтон со стоном заслонил глаза рукой, между тем как в памяти стало всплывать все, что происходило ночью.
О черт! Что же он наделал? О чем он вообще думал? Дрейтон вновь застонал, мучимый угрызениями совести.
Да ни о чем он не думал! Сначала залил мозги вином, а потом, как видно, и вовсе позабыл их в столовой. После чего поднялся наверх и занялся любовью с Кэролайн… даже не попытавшись обуздать свою страсть. И этим они занимались почти всю ночь.
Хотя подробности происходившего терялись в винном тумане, он вполне отчетливо помнил, что среди множества его действий отсутствовало одно, самое важное: он даже не позаботился о том, чтобы достать из баула так называемое французское письмо. Он был беспечен, эгоистичен и совершенно безответственен, как и большинство мужчин!
Теперь выход только один – взять Кэролайн замуж. Если она забеременела, потом можно будет сказать, что ребенок появился на свет раньше положенного срока. Хорошо бы он родился не слишком крупным, ну а если нет… Что ж, в британской истории это будет не первый «восьмимесячный» младенец, родившийся крепким и здоровым.
Да, именно так и следует поступить. Сейчас он встанет, вымоется, побреется, приведет себя в презентабельный вид… насколько презентабельно может выглядеть отъявленный негодяй… и пойдет к Кэролайн. Возьмет ее за руку и принесет, глубочайшие извинения, как и подобает настоящему мужчине. За то, что сначала напоил, а затем неоднократно и самым изощренным образом обесчестил.