Женщин обижать не рекомендуется
Шрифт:
– - Какие?
– - Иногда одной операцией не обходимся. Бывают и две, и три, и пять. А сердце у него... Ты же знаешь, у него был инфаркт.
Об инфаркте я ничего не знала.
– - Так что, если ты собираешься ехать отдыхать, лучше тебе все отложить. Может, придется выхаживать.
– - Операцию будете делать вы?
– - Обычно хирурги стараются не оперировать родственников и друзей. Посмотрим. Я знаю только одно: Иван надолго вываливается из тележки.
– - Он знает об этом?
– - Да.
– - А что он?
– - Ничего. Попросил сигарету.
– - Я бы тоже закурила.
Это была уже пятая сигарета за день. Мы с Гузманом выкурили по сигарете.
– - Не затягивайся, когда куришь, -- порекомендовал Гузман.
– - Это называется быстрое курение, которое наносит удар по сосудам сердца и мозга. Курить, как и жевать, надо медленно, получая удовольствие и не нанося вреда.
Ни Анюты, ни матери дома не оказалось. Я приняла душ и проспала до ужина. Мать явно хотела что-то сообщить, ожидая вопроса, как у нее прошел день. Она любила рассказывать с подробностями. Я не спрашивала. Наконец, она не выдержала и сказала:
– - Я взяла билеты, выезжаем через три дня.
Сама виновата. Могла сказать ей, что не еду с ними, раньше. Теперь, пока не будет сдан мой билет, я двое суток буду выслушивать упреки. И все-таки надо начинать этот неизбежный разговор.
– - Извини, я задержусь на неделю.
– - Я бы тоже задержалась, -- тут же включилась Анюта.
– - И вообще, мне ваша деревня вот так настоебенила.
Мать отложила вилку.
– - Что за выражение? Это же подзаборный мат!..
– - Подзаборного не бывает. Пишут только на заборах, -возразила Анюта.
– - Ты что, не понимаешь, что сказала плохое слово?
– спросила мать.
– - Слова -- это только слова. Они не могут быть ни хорошими, ни плохими.
От кого она эту формулировку могла услышать? Мать молчала, не находя нужного слова. Значит, сейчас эту дискуссию о хороших и плохих словах перекинет на меня. Так и случилось.
– - Может быть, ты объяснишь ей, какие слова можно говорить девушке, а какие нельзя?
– - предложила мне мать.
– - Только вначале уточни, -- улыбаясь, попросила Анюта, я еще девочка или уже девушка? Или я нимфетка?
– - Ты прочла "Лолиту" Набокова?
– - спросила я.
– - Еще в прошлом году, -- ответила Анюта.
– - Но меня ждут подруги во дворе. Можно мы с тобой хорошие и нехорошие слова обсудим перед сном? И по "Лолите" у меня к тебе будут вопросы. Я надеюсь, ты на них мне ответишь.
– - Постараюсь. Ладно, иди, гуляй.
– - Ты запускаешь дочь, -- предупредила меня мать, когда Анюта вышла.
Я промолчала, потому что знала, что все равно я получу следующий и главный для матери на сегодня вопрос.
– - Так почему же ты не можешь выехать с нами вместе?
– - Я устроилась на временную работу.
– - Какая же это работа? Опять торговать овощами?
– - Да, опять. Другим способом я деньги заработать не могу.
– - Твою прошлогоднюю торговлю полгода вся поликлиника обсуждала.
– - Мне плевать, что обсуждает поликлиника.
– - А мне не плевать.
– - Ты знаешь, какие траты нам предстоят осенью? И, может быть, ты знаешь, как эти деньги заработать другим способом?
– - Да не будешь ты торговать, ты будешь ему носить бульон.
– - Вряд ли. Он, наверное, умрет.
– - Ничего с ним не будет. Как ты могла пойти к нему? Ты забыла, что он нас бросил?
– - Насколько я помню, это ты его выгнала!
– - Да, выгнала!
– - гордо подтвердила мать.
– - Он стал спать с собственной секретаршей. Какая пошлость!
– - Мать, а ты никогда не задумывалась, почему мужчина уходит от одной женщины к другой?
У меня была фора: Милехин от меня не уходил, я сама подала на развод.
– - И почему же?
– - спросила мать.
– - Потому что он из двух зануд выбирает меньшую. Я пошла спать. Мне завтра рано вставать.
По тишине на кухне я поняла, что мать плачет. Можно было обойтись и без последней плюхи. Но надоело.
Утром я выехала с теми, кто рабочий день начинает с восьми утра, чтобы попасть в палату отца хотя бы за час до прихода врачей. К тому же я подготовилась: у матери сохранился зеленый халат операционной сестры и такие же брюки. Вчера я заметила, что в институте больше зеленых, чем белых халатов.
Я переоделась и оставила свои вещи под лестницей, надеясь, что вряд ли кто сюда заглянет, пока я буду в палате у отца.
Конечно, мой операционный наряд был мешковат, но никто не обращал на меня внимания. Я зашла в палату отца и увидела Настю и очень высокого молодого мужчину, оба были в белых халатах.
Отец и Настя переглянулись. Отец попытался улыбнуться, но у него не очень получилось. Подклеенный угол рта мешал. Судя по наклейкам, его лицо было зашито еще в пяти местах.
– - Спасибо, что приехала. Настя мне рассказала. У тебя сейчас каникулы?
– - Да.
– - Ты не хотела бы поработать? Ты, кажется, на прошлых каникулах работала?
– - Да. Я уже договорилась и на этот раз.
– - У меня к тебе есть другое предложение.
Высокий мужчина сделал плавное движение рукой сверху вниз, почти дирижерский жест.
– - Это Малый Иван, -- представила его Настя.
Я протянула ему руку и встала. Мужчина оказался очень высоким. Я могла пройти у него подмышкой.
– - Не очень уж и малый, -- сказала я.
– - Он тоже Иван Кириллович, поэтому, чтобы не путать, твой отец проходит как Большой Иван, а он -- как Малый.