Женщин обижать опасно
Шрифт:
Говорить сейчас о делах было неуместно. Алла, как по открытой книге, прочла по Славиному лицу всю динамику его чувств. Он думал, что это конец их отношениям, но изо всех сил держался, а теперь опять воспрянул духом.
"Какая же я раньше была сука и бессердечная эгоистка, - снова укорила она себя.
– Третировала Славку, бравировала тем, что встречаюсь с ним только когда у меня появляется желание с ним трахнуться, и в любой момент могу послать его. Заводилась из-за пустяка, орала, материлась и кидалась в него разными предметами. Вытирала об него ноги, насмехалась, издевалась, обзывала бандитом и ещё похлеще. А он терпел все мои безобразные выходки. А я-то, сучара понтярная, радовалась, что так обломала крутого Мирона, мол,
– Слав, прости меня за все мое прежнее безобразное поведение, - тихо сказала Алла, взяв его руку.
Слава чуть дар речи не потерял. Замер, не в силах вымолвить ни слова. И это говорит она? С её уст чаще слетали насмешливые подколки. Даже если Алла говорила нежные слова, то со смешком. Хотя нет, нежные слова она тоже не раз говорила. Но чтобы своенравная и капризная Алла просила прощения... Нет, такого никогда не бывало.
– Что - удивляешься, какая я стала?
– улыбнулась она, опять все поняв по выражению его лица.
– Да я и сама на себя удивляюсь. Могу объяснить это лишь тем, что многое оставила в прошлой жизни. Немалая польза от того, что на некоторое я оказалась за гранью.
– Слишком дорогой ценой, - наконец обрел дар речи любовник, качая головой.
– Да ладно, был бы товар хорош, а цена не имеет значения, - беспечно отмахнулась боевая подруга, уже в привычной манере и тут же спохватилась. Знаешь, и ерничать мне что-то разонравилось... Уж сколько раз Лидия Петровна говорила, что эта маска мне не к лицу. Я на словах соглашалась, а все равно делала будто назло. А когда лежала в больнице, времени на раздумья у меня было много. Как-то раз посмотрела на себя со стороны и вижу тридцатишестилетнюю бабу, играющую под приблатненную, будто пятнадцатилетняя дебилка и беспардонная оторва.
– Ну зачем ты так о себе, Аллочка, - возразил Слава.
– Никто тебя таковой никогда не воспринимал. Все понимают, что это всего лишь игра. Ведь тебя все искренне любят, а к твоим словечкам давно привыкли и не обращают внимания. Не столь важно, как человек говорит, важно, что он делает.
– Так-то оно так... Но мне самой роль оторвы уже надоела.
– Да ты в любой ипостаси хороша, - с искренней убежденностью заявил он.
– Спасибо, мой дорогой, - благодарно улыбнулась Алла. Раньше она бы непременно ответила ему в привычной дурашливой манере, но сейчас ей и в самом деле не хотелось хохмить и ерничать. Не та ситуация. Да и она уже не та, что прежде.
– Наверное, я наконец-то повзрослела. Как-то раз мы были у нашего психиатра вместе с сыщиком Виталькой Рылеевым, и меня опять понесло. Виталик стал за меня оправдываться, а Лидия Петровна сказала, что я ещё недостаточно взрослая и скоро сама все пойму. И вот наконец-то до меня дошло. В экстремальной ситуации люди могут враз измениться. А буквально за день до того, как меня подстрелили, в день похорон Виктора, я ехала домой и говорила себе: "Придется мне и дальше носить свою привычную маску, чтобы никто не понял, что под ней, и не увидел моей незащищенности".
Быстро встав, Слава обошел столик, присел на корточки перед её креслом и обнял её колени.
– Аллочка, я благодарен, что ты со мной столь откровенна. Поверь, ты никогда не пожалеешь о сказанном. Мне больно слышать, что ты ощущала свою незащищенность, и я чувствую себя виноватым. Я всегда хотел оберегать тебя. Может быть, хотя бы теперь ты позволишь мне защищать тебя?
– Позволю, - кивнула она, улыбаясь.
– По твоим глазам я вижу, как ты удивлен. Ведь я столько лет гневно взвивалась, когда ты предлагал мне защиту, мол я и сама могу за себя постоять, я круче все самых крутых! Понтяра, одним словом, - усмехнулась Алла сама над собой.
– Выпендривалась, хвасталась, бравировала своей лихостью... С мужиками мерялась, мол, я
Слава молчал, не желая затрагивать болезненную тему. Когда-то у него была заветная мечта - жениться на Алле и увезти её на свою зарубежную виллу, жить там вместе с их будущими детьми, а Лариса вместе с сыном приезжала бы к ним или жила в их доме постоянно. Теперь об этом нельзя даже мечтать... Ну что ж, хоть он и стал на старости лет сентиментален, но все же не мечтатель, а реалист. Нужно жить днем сегодняшним. А сегодня любимая женщина рядом и говорит, что любит его. Можно считать себя счастливым.
– Правда, я вряд ли совсем перестану с ними воевать, - продолжала Алла.
– Сама на рожон лезть не буду, но если на моем пути попадется подонок, то я вряд ли совладаю с собственным характером, несмотря на все благие намерения.
"Пусть так, - решил он. На самом деле Слава, будучи умным человеком, не обольщался, что его боевая подруга станет совсем другой.
– Но теперь Аллочка хотя бы не будет отказываться от моей помощи".
А боевая подруга размышляла, стоит ли заговорить с ним о деле. Вообще-то после всего, что недавно произошло, это будет большим свинством. Все, что она только что сказала, отнюдь не было преамбулой к серьезному разговору. Просто Алла поняла, что невольно была жестока к нему, и решила поговорить с ним откровенно.
– Слав, а что ты сказал о нас Олегу?
– Она решила до конца прояснить их взаимоотношения в рамках сложившегося любовного треугольника.
– Сказал, что я тебя люблю, а ты меня нет, и что мы никогда не были любовниками.
Алла удивленно вскинула брови, но воздержалась от вопросов, ожидая, когда он сам все пояснит.
– Олег сразу понял, кто я. Мне не хотелось, чтобы он относился к тебе, как к любовнице криминального авторитета.
– Но ведь ты уже не криминальный авторитет. Выглядишь респектабельным, солидным бизнесменом. Каковым, между прочим, на данный момент и являешься.
– Но он-то этого не знал. Зря я взял в больницу телохранителей.
– Так ведь и бизнесмены ходят с охраной.
– Но не входят в операционный блок.
– А ты вошел?
– Да я бы куда угодно вошел, а о том, что со мной охрана, и как я выгляжу со стороны, я в тот момент не думал.
– Олег, наверное, догадался из-за Толяна. Вот уж у кого бандитский вид!
– рассмеялась она.
– Мне потом рассказывали медсестры, как они перепугались - Толян мчался по больничным коридорам с безумной физиономией, держа меня на руках, я вся была в крови, его руки тоже, и на пол капала кровь. С перепугу они не поняли, почему парень откровенно бандитского вида тащит на руках даму в голубой норковой шубе. Толян ногой распахнул дверь в операционную и заорал на медсестру, мол, живо дуй за врачом. Та рванула в ординаторскую и говорит, нервно заикаясь, что в операционную ворвался какой-то бандит весь в крови, притащил окровавленную женщину и требует врача.
– Надо сказать, Олег оказался на высоте. Ведь к тому времени его рабочий день уже закончился, да и вообще, в их отделении не оперируют огнестрельные ранения, для этого существует травматологическое отделение. Но он сразу пошел в операционную и велел прийти ассистенту и анестезиологу. Если бы Олег чуть замешкался или приказал отвезти тебя в другую операционную...
Слава замолчал. До сих пор его прошибал холодный пот, когда он думал, что Олег поступил бы иначе. А ведь имел полное право. В их отделении делают полостные операции, а не оперируют огнестрел. И уж подавно не положено врываться в стерильную операционную с улицы, в верхней одежде. Если бы к Алле отнеслись формально, отправив её в другое крыло здания... Тогда бы она сейчас не сидела напротив него. При таком интенсивном кровотечении счет шел на минуты.