Женщина–апельсин
Шрифт:
– Да что же это мне так тяжело! – не выдержала Ева и пошла в кабинет Николаева.
Еще один его оперуполномоченный на испытательном сроке тоскливо смотрел в окно на подкрадывающиеся сумерки.
– Как тебя зовут?
– Валентин. Валентин Мураш! – выкрикнул тот, опомнившись и вскочив со стула.
– Слушай, Мураш, съезди-ка к банку «Оникс», погуляй немножко и доложи, как там Николаев бездельничает, ладно?
– Разрешите спросить! До которого часа?
Ева посмотрела на часы.
– Сейчас полшестого. За час справишься?
– Я… У меня… У меня рабочий день кончается в шесть.
– А что это такое – рабочий день? – спросила Ева, удивленно распахнув глаза.
Она прошла к себе, помаялась еще минут десять, потом решительно оделась и быстро спустилась вниз.
– Нет, это невыносимо, надо ехать!
Доставая ключи от кабинета, наклонилась к окошечку дежурного, чтобы расписаться.
– А вас ждут, – он махнул рукой в сторону холла.
У окна стояла Далила.
– Чего это ты тут? И такая грустная? – спросила Ева.
– Мы договаривались на шесть. Только не делай удивленных глаз, ладно? Я тебе предложила в восемь, ты сама захотела в шесть, мне пришлось раньше уйти с работы!
– Да я это спросонья! Что же с тобой делать? Ты меня уже замучила. Кстати, Кумуса потеряли в психиатрической больнице. Повезли на обследование и потеряли. Садись, – Ева открыла дверцу своей машины, – поедем сначала прокатимся мимо одного банка, что-то мне нехорошо, беспокойно.
– Нет, поедем сначала к больнице, у меня тоже на душе неспокойно!
– К какой больнице?
– Где Кумуса потеряли! Он бегает, наверное, по такому холоду вдоль забора и ищет лазейку, чтобы удрать!
– Он не найдет там никакой лазейки! Его в здании потеряли, в здании!
– Поехали, просто узнаем, нашли или нет.
– Сначала в банк!
– Это в обратную сторону! Что это ты делаешь?
Ева сняла куртку и форменный пиджак и надевала на ходу кожаное крепление с кобурой.
– Помоги… Не лезет, – она запуталась в ремнях.
– Нет, это смешно, у меня к тебе серьезный разговор, а ты меня тащишь на перестрелку! Отвези меня к больнице, я буду искать Кумуса, я сделала кол!
Ева задумчиво поглядывала в зеркальце на заднее сиденье, где лежал бронежилет. Она вспомнила натертости на груди от этого тяжелого мешка, вздохнула.
– Лежи, отдыхай!
– Почему это я должна отдыхать! Поворачивай! – в голосе Далилы была легкая истерика.
– Я не тебе, я бронежилету, не кричи, дай одеться, – она засовывала руки в рукава большого серого пиджака из мягкой ткани.
– Что ты все время носишь? Какие-то балахоны.
– Служба обязывает, кобуру не видно. А у тебя вечно коленки торчат отовсюду!
– Ну… У тебя тоже торчат! Хотя моим коленкам, конечно, далеко до твоих.
С этим разговором они и подъехали к банку.
Ева тихо проехала мимо банка, потом развернулась в подворотне и поехала обратно. Из банка выходили люди, сражаясь с огромной и тяжелой дверью.
– Что делать будем? – Далила нервничала и хотела немедленно ехать искать Кумуса.
– Посидим минут пять, подождем.
Ева увидела, что улицу перебегает Николаев. Она опустила стекло.
– Это ты милиционеров нагнала? Мы в сберкассе сидим, в кафе шторы тяжелые, ни черта не видно, сберкасса до восьми, я посижу.
– Ты его знаешь? Ну, как он выглядит?
– По описанию. У меня в банке сидят двое с рацией, если что…
– Принести поесть?
– Я уже час жую все подряд. Нервничаю, что ли?
– Это такой день. Нервный.
– Ладно, гуляйте девочки! Плохие мальчики и хулиганчики нам оставляют в вещдоках пальчики! А все хорошие судьбою брошены, и снегом холмики их запорошены!– спел Николаев тихо и проникновенно в лицо Еве, потом распрямился и пустился в пляс на проезжей части: – Эх, не люби меня, моя рисковая, моя последняя, моя свинцовая!
– Профессиональная депрессия на грани истерики, – приговорила его Далила, как только они отъехали.
В психиатрической клинике Еве сказали, что Ангел Кумус не найден. Далила осталась у ворот, она с надеждой оглядела окна с решетками и большой парк со старыми скамейками. Охранник, старый, с одышкой, в синем картузе, пожаловался ей, что нагнали много милиции, а все без толку.
– Я так скажу. Сбегали. Не следует об этом говорить, но сбегали! А вот чтоб кто-то сюда пробрался и запрятался! Такое впервые слышу, – сказал охранник.
– Да это полный бардак на тему относительности! – вдруг нервно стала объяснять Далила, она ходила туда-сюда возле охранника. – Он запрятался у вас, чтобы сбежать из другого места! Ваша больница – объект временного укрытия, потом она превратится в такое место, откуда ему надо будет бежать! Понимаете, все относительно, и вот вам пример этого!
– Да что тут не понять. Понимаю, – сторож внимательно вгляделся в Далилу, – я вот тоже в этой самой относительности нахожусь. Я их охраняю. Наполеонов, Гитлеров. Два Христа у нас. А царей – не счесть. А они же этого не понимают. Человеков надо охранять, чтобы они понимали, что их охраняют, а иначе зачем?
Далила замерла и уставилась на сторожа.
– А вампиры у вас есть? – спросила она.
– Был один прошлый год. Помер от истощения.
– Кумус! – закричала Далила в небо.
– Ты вот что, девушка, я тебе так скажу, не переживай.
– Девушка, – подошла Ева и оттащила Далилу от ворот, – ты мне свидание назначила, поехали развлекаться, я больше не желаю слышать это имя. Ты меня со вчерашнего вечера достаешь. Хватит! – Ева заталкивала брыкающуюся Далилу в машину, Далила заплакала громко и навзрыд.