Женщина–апельсин
Шрифт:
– Что мы будем делать в Италии? – спросил он так, на всякий случай.
– Посмотрим… Везде люди живут!
Далила написала докладную и отнесла ее Гнатюку. Гнатюк перекладывал эту бумажку несколько раз, не зная, как к ней отнестись. Он нервничал и ходил по кабинету, потом вызвал психоаналитика к себе.
– Как я должен это понимать, что вы тут устраиваете у меня в Управлении?!
– Я ничего не устраиваю, я передаю вам информацию, источник которой не могу раскрывать, а вы должны сделать выводы.
– Ева Курганова больше
– По моим сведениям, она никак не может расстаться с вашими проблемами. В другом отделе нет такого количества плохих мальчиков, как у вас! – Далила научилась громко разговаривать и иногда повышать голос. Она больше не была похожа на растрепу-неумеху, смотрела уже не заинтересованно, а смело и с вызовом. Но юбки были так же коротки, как раньше, а волосы не поддавались заколкам.
– Я не могу дать ход этой бумаге, а вы не должны вмешиваться в профессиональные проблемы отдела, – категорично заявил Гнатюк.
– Я только передаю вам известную мне информацию. Ева Николаевна интересовалась планом тюрьмы и, возможно, опять употребила обстоятельства и свое умение для свершения ей одной понятного правосудия.
– Ну что это за бред такой! – Гнатюк начал сердиться.
– Это был бы бред, если бы я доложила вам об этом, как о факте. Я же выдвинула предположение и, учитывая опасную ситуацию, в которой она оказалась, настаиваю на охране.
– Да вы сами посмотрите, что получается! Вы написали все это, я должен как минимум начать расследование по этим фактам, а вы заявляете, что ввиду вышеизложенного ей необходима охрана. На каком основании? Почему это я ни с того ни с сего должен ее охранять?
– Порвите мою докладную, она действительно проблематична, я и написала только потому, чтобы вы обратили внимание и вызвали меня. Ей нужна охрана. По всем моим предположениям, ее захотят убить. Неважно кто. Родственники, не знаю… хозяева этого человека.
– Какого человека?
Далила внимательно посмотрела на Гнатюка. Он совершенно искренне возмущался. «Ну и тупица, – подумала Далила, – даже приходящие уборщицы говорят только об этом побеге, а он…»
Ее молчание еще больше рассердило Гнатюка.
– Подведем итог, – сказал он. – Вы безответственно указали некоторые факты, которые могли почерпнуть где угодно, подслушать, например, под кроватью. Что, угадал? – Гнатюк торжествующе смотрел на залившуюся краской Далилу. – Вы приносите эти факты мне, старшему в отделе, чтобы я принял меры. И какие меры вы предлагаете? Охранять. Вывод? Вам нужен психоаналитик. Это не шутка. Вы находитесь с Кургановой в напряженных отношениях, вы написали такой отчет по ее делу, что у нас не знают, куда его запрятать. Вы не смогли просто прийти ко мне и сказать, чтобы я ее арестовал, к примеру, на основании приведенных вами фактов подслушивания, вы по-благородному предлагаете ее охранять, тем самым я должен утвердить ваш донос как вещь реальную!
Далила сдернула со стола свою докладную.
– Не сметь трогать ничего у меня на столе!
– А то что, арестуете? – Далила завелась и не могла остановиться.
– Выдеру
Сердитый Гнатюк выждал десять минут после ухода Далилы, сделал несколько телефонных звонков и поднялся на третий этаж.
Ева сидела с застывшим взглядом. Она была одна в кабинете. Увидев Гнатюка, вскочила и побледнела.
– Я тут решил тебя проведать, узнать, что и как. Сиди. Как у тебя сложилось с напарником? Кстати, он очень просился к тебе!
– Да неважно. Даже плохо.
– Что, неисполнительный?
Ева промолчала, пряча глаза. Гнатюк был ей неприятен, она вспомнила захват Слоника.
– А это не его вы с Николаевым возили в морг на воспитание?
Ева молча кивнула.
– Так, – Гнатюк рассмотрел кабинет, встал и потрогал листик искусственного растения. – А я к тебе по делу, и, если можно, скажу по-мужски. Коротко и понятно, ты уж извини, сама выбрала такую профессию. С кем ты спишь?
– Как? – от неожиданности Ева опять встала.
Гнатюк рассердился на себя за этот ее испуг, тоже встал и пошел к двери.
– Я не могу предположить, что психолог в нашем отделении может прослушивать, к примеру, телефонные разговоры, – сказал он, стоя у двери и не поворачиваясь, – Или что ты обсуждаешь свои проблемы с ней самой. Поэтому говорю коротко. Тот мужик, с которым ты спишь, очень откровенен с Далилой Мараовной, и я уж не знаю, кто из наших это может быть! Она, конечно, дура, но навредить может. Будь осторожна.
Гнатюк ушел.
Ева медленно села на стул. В ней наступила странная тишина, она даже дыхания своего не слышала, организм затаился и дышал тихо-тихо.
Звякнул телефон. Ее вызывал Подстаканов. Она положила трубку и высидела еще пять минут, не двигаясь.
Подстаканов сообщил ей, что, по распоряжению вышестоящего начальства, ей полагается охранник в связи с непосредственной угрозой ее жизни и здоровью. Самый лучший специалист по борьбе в их отделе, бывший спецназовец, который так и не смог хорошо отрекомендовать себя оперуполномоченным, будет переведен от Евы Николаевны («По твоей, кстати, просьбе!» – заметил Подстаканов) и назначен ее телохранителем.
– А больше некого. Сказали срочно и немедленно, – Подстаканов был сам удивлен больше Евы. – Это какое же ты дело ведешь, что они так взвились, или это по твоим старым делам?
– А может, не надо? – просительно проговорила Ева.
– Ты меня пойми! Пусть он походит за тобой дня два, а там подберем кого-нибудь из спецохраны. Сказали – срочно выбрать самого умелого, а у меня, сама понимаешь, какие умельцы.
– Он стрелять не умеет! Мы с ним психологически несовместимы! Как он будет меня охранять? Если что случится, мне придется прикрывать его!