Женщина без имени

Мартин Чарльз

Это случилось не сразу. В двадцать с небольшим она оказалась с другой фамилией, но свободной. Она была старомодной, поэтому ее это удивило. Она всегда верила в слова «пока смерть не разлучит нас». Но к уходу ее мужей смерть не имела никакого отношения. Если только смерть не выглядит как силиконовая блондинка-стриптизерша из Вегаса ростом шесть футов два дюйма. Спустя еще несколько лет, после второго брака, она снова осталась в одиночестве. У нее тряслась голова. И произошло два выкидыша. Доктора винили за перегруженное расписание. Сказали, что ей нужно снизить темп, взять отдых. Подышать горным воздухом.

Но она не была в этом уверена. И я тоже.

С

вершины мира открывается бесконечный вид. Он уходит в вечность. Но у этого есть и обратная сторона. Те, кто внизу – то есть все остальные, – видят каждое твое движение. Жизнь под микроскопом. Любима всеми, но никто по-настоящему тебя не знает.

Примерно лет десять назад, по причинам, которые я не понимаю, все изменилось – и к худшему. Она никогда не говорила со мной о причине или причинах, но что бы это ни было, для нее это по-прежнему болезненно. Возможно, это и есть источник ее нынешнего состояния.

Она крепкая, поэтому какое-то время держалась, но потом у нее кончились силы, и она обратилась к таблеткам, а потом и ко мне. Шоу, на которые уже были проданы билеты, отменили. В дело вступила ее команда: «Ей нужен отдых. Расписание спектаклей было излишне насыщенным».

Она легла в клинику. Оазис в пустыне. На воротах была вывеска «СПА», но пациенты знали, что это не так. Ее люди держали все в тайне. Несколько недель спустя она вернулась на сцену, помолодевшая, чистая, ее голос, ее присутствие, ее владение залом – все стало сильнее, чем прежде.

Дымовая завеса. И она продержалась недолго.

Несколько месяцев назад, на съемках следующего великого фильма, один из продюсеров нашел ее в вагончике-гримерной за миллион долларов. Речь была невнятной, она ничего не понимала. В игру снова вступила ее команда. Утверждали, что она перепутала лекарство. Короткая пауза, еще одно пребывание в клинике. На этот раз более длительное, более дорогое. И скрыть его было труднее. Как и шрам на запястье. Продюсер посочувствовал, даже извинился, но нашел другую звезду. Восходящую. Ее люди подали иск против изготовителя лекарства. Еще один пресс-релиз: «К несчастью, она стала жертвой чужой небрежности. Команда юристов решит этот вопрос. Теперь она восстанавливает силы. Читает сценарии. Сосредоточилась на том, что важно». За дело взялся пластический хирург, который «замаскировал» порезы у нее на руке.

Не нужно быть гением, чтобы понять, что Стеди рассказывает историю, которую прожил. Вжился в нее. По его тону мне было ясно, что он радуется, вспоминая некоторые моменты, но морщится при воспоминании о других. Этот рассказ был для него одновременно удовольствием и болью. Он продолжал:

– Она снова оказалась дома. Начался столь нужный ей отпуск. Я помог ей найти виллу на берегу океана в Майами. – Еще один жест в сторону бокового стекла. – Большой участок за оградой из известняка высотой двенадцать футов с металлическими шипами по верхнему краю и большим количеством камер безопасности, чем она могла сосчитать. Месяцы свободы. Нормальная жизнь. Никаких софитов. Редкие заголовки. Мгновения анонимности. Несколько раз в неделю она надевала на голову шарф, на глаза – солнечные очки и приходила повидать меня.

Она снова очистилась, и за дело опять взялась ее команда. Ее «кукловоды» решили, что пора. Изобразить жертву. Рассказать свою версию. «Контролировать новости, а не страдать от них». Они решили, что лучший способ – это опубликовать ее авторизованную биографию. Я был против, чувствовал, что они слишком торопятся, что она еще очень хрупкая. Но об этом узнали издатели, Нью-Йорк

пришел в волнение. Провели аукцион. Семизначная сумма аванса. Встречи с литераторами. Ее познакомили с одним писателем. Сказали, что она может ему доверять. Я говорил ей, что не стоит, но она не слишком хорошо разбирается в мужчинах. Как бы там ни было, он вдумчиво слушал, убедил ее, что он не такой, как все, сочувственно подливал ей вина. Поэтому она согласилась и начала с самого начала, рассказала ему «свою историю». Когда он набрал материал, он перенес на бумагу свои записи, отточил свой рассказ и исчез. Забрал ее историю с собой. Взгляд инсайдера. Продал ее тому, кто заплатил больше всех. Получил миллионы. Обошел всех: все ночные шоу, все каналы. Его книга называется «Снежная королева», и сейчас она поднимается вверх в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс».

Из-за того что она упрямая, не умеет отступать и – как я думаю – потому, что она не из тех, кто позволит себя обыграть лжецу-писаке, она согласилась на роль в спектакле, сказав: «Это роль, для которой я была рождена». Журналисты работали круглые сутки. Долгожданное триумфальное возвращение. – Стеди покачал головой, вспоминая. – Она могла обмануть безликие толпы, бросавшие ей цветы, превозносившие и обещавшие бесконечную любовь. Она могла умиротворить и своих «кукловодов», но не меня. Эта книга причинила больше вреда, чем она могла вынести. Она пробила брешь в ее броне. Я говорил им об этом, но они любят деньги, которые она для них зарабатывает, и власть, которую она им дает.

Зрители в зале, оркестр настроился, занавес поднят, луч прожектора на сцене. Она вышла из-за кулис. Ее встречают стоя, овация. Но этого недостаточно. Потом все успокоились, музыка заиграла громче, зрители застыли на краешках кресел. – Его голос смягчился. – Я знаю, я там был.

Она оглянулась по сторонам и не выдержала испытания. Она не открыла рта. Ни звука. Ни строчки.

Колени подломились. В глазах неуверенность. Она посмотрела на меня, потом собралась, развернулась и молча ушла из круга света. Спустя несколько минут появился незнакомый человек. «Леди и джентльмены, мы очень сожалеем. Наша звезда заболела».

Верно, она была больна.

Я нашел ее в ванной комнате с пустым пузырьком из-под таблеток. Я набрал 911 и держал ее, пока ее дыхание становилось все короче. Я только начал делать ей искусственное дыхание, когда приехала «Скорая». Они выкатили ее из вестибюля отеля. Нагую под простыней. Кислородная маска на лице, капельница, рядом медик, заряжающий дефибриллятор. – Лицо Стеди напряглось. Он уже не просто рассказывал, он переживал все заново. Его голос дрогнул. – Между двойными дверями, ведущими на улицу, к толпе людей, парамедик крикнул: «Разряд!», и ее тело подпрыгнуло.

Стеди покачал головой, и фары встречной машины высветлили слезы у него на глазах.

– Этого не смог бы скрыть ни один пластический хирург. В ту ночь я сидел рядом с ней. Когда около трех часов утра я вышел в коридор выпить кофе и размять ноги, папарацци подкупил одну из медсестер. Не знаю, сколько фотографий он сделал, но, судя по тому, что я видел, их было много. На следующее утро я увидел это в ее глазах. Она была пуста. Высосана до донышка. Отыграна. – Стеди поменял положение ног. – Я спустился вниз за таблеткой от изжоги и увидел в газете заголовок «Последние вздохи разбитого и еще раз разбитого сердца». – Стеди делано хмыкнул. – В кои-то веки они все поняли правильно. – Он подождал, пока я осознаю его слова. Потом сказал с нарочитостью, которою я редко замечал у него: