Женщина без прошлого
Шрифт:
— Жалко, что ты дежурил на стоянке, а не я, — вздохнул Веня. — Потому что я всю ночь промаялся с фотоаппаратом на изготовку — Муханов не только никуда не выходил, но даже и свет в комнате не включал, чтобы прогуляться в туалет. А мне теперь спать до жути охота.
— А я спать не могу, — вздохнул дед, — потому что у меня неизлечимая бессонница.
Но Веня только ухмыльнулся на это.
«Бессонница, — саркастически подумал он, — знаем мы эту бессонницу, при которой от храпа мухи глохнут. Небось дрых всю ночь как сурок!»
Но вслух высказывать своих подозрений не стал. Потому что уважал деда и был снисходителен к его небольшим слабостям.
«Значит,
Прекрасно. Примета яркая, легко запоминающаяся, легко различимая. Найти хромого в нашем маленьком городке — это раз плюнуть!
И Веня, несомненно, с изящной легкостью плюнул бы, однако проблема состояла в том, что ни одного хромого в наличии не наблюдалось. Буквально ни одного!
Косые имелись, глухие — тоже, от немых было не протолкнуться, а вот хромых не было! Не было даже легко прихрамывающих из-за сбитой пятки или косолапых из-за природных свойств. По крайней мере, Веня не знал ни одного такого индивидуума.
Любой из патентованных сыщиков, недалекий, ограниченный человек, пребывая в шорах своей предубежденности, попал бы в тупик или решил, что дедушка по ночному безвидному времени ошибся насчет гипса и сломанной ноги. Шерлок Холмс бессильно опустил бы руки, мисс Марпл повесилась бы. Эркюль Пуаро сбрил бы усы. Все они растерялись бы, отказываясь продолжать расследование, — но только не Веня!
Юноша напряг свой мыслительный аппарат и через какие-нибудь шесть с половиной часов пришел к выводу, что дедушка нисколько не ошибся, а просто неправильно идентифицировал увечье. И неизвестный, перебивавший лунной ночью автомобильные номера, был вовсе не хромым, а совсем наоборот, одноруким.
Решив для себя эту проблему, Веня повеселел, успокоился и отправился допрашивать однорукого, который, слава богу, в городе имелся и даже был лично знаком Вене.
Это был Айрат, которому неизвестные, подосланные его конкурентом, сломали руку, временно лишив его иных способов к существованию, кроме криминальных.
Айрат
Слушай, я уже говорил, что не трогал этот «джип» почти.
Этот человек два дня назад пришел ко мне, мол, дело есть. Заплачу, говорит, хорошо. Горе у меня, говорит, большое, машина разбилась вместе с женой.
Как не помочь убитому горем человеку? Ну, я согласился. Это же благородное дело — другу помочь. Мне ведь правую руку покалечили, а я на самом деле левша. Да и работа несложная, фрезой зашлифовать номерную площадку да цифру выбить, из восьмерки шестерку смайстырить, как будто всю жизнь так и было… Тем более, что все прочие знаки отсутствуют по причине давнишнего взрыва.
Ладно, земеля, всем расскажу, кому надо, и в телевизоре выступлю на всю страну, только не бей. В прямом эфире всю подноготную выложу-расскажу!
Ушел, сволочь…
Але, Вадим? Беда, земеля, спасайся кто может. Ментовка приходила, про твой автомобиль спрашивала, но я ничего не сказал — тссс, молчок! И не скажу, потому что Айрат никогда земляков не выдает!
Сидя перед горкой черного пепла, дедушка лучился самодовольством. Ему не терпелось поделиться с обожаемым внуком последними достижениями своего дедуктивного разума.
— Вот! — сказал он, демонстрируя Вене кучку пепла, добытую добросовестным Сифонычем. — Хочу заметить, мой достойный потомок, что даже старые оперативники, поднаторевшие в борьбе с тамбовскими бандами, тоже порой ошибаются.
— Да, — кивнул Веня, — я уже понял это… Сам догадался, дед! Этот тип оказался одноруким, а не одноногим. Он уже во всем чистосердечно признался, причем совсем без физических усилий с моей стороны, а только мучимый нечистой совестью и небеспочвенными опасениями насчет собственного здоровья.
— Я вовсе не об этом, — невольно фыркнул дед. — Хочу сказать, что пепел, обнаруженный в могиле Мухановой, вовсе не сигаретный, как я на то уповал, а бумажный.
— Какая разница? — тоскливо удивился Веня.
— Кардинальная. Неизвестная особа, подсунувшая его в могилу, не могла знать, что мы, старые борцы с тамбовскими бандами, способны по сгоревшим останкам бумаги определять, что на них раньше было написано.
— И что же?
— Полное признание в содеянном. Переписка двух особ, состоящих в дружеских отношениях. Вот смотри…
Дедушка пинцетом приподнял черный завиток, на котором слабо проглядывали рукописные буквы.
— Слова разбираешь?
— С трудом… «Викуша! — ошеломленно прочитал Веня. — Предлагаешь так неожиданно…»
— Дальше, дальше читай! — восторженно подпрыгнул в кресле Вениамин Прокофьевич.
— Дальше не могу разобрать… Только отдельные буквы… Что-то вроде «анда», «овы», «иру»… Какую еще «Иру»?
— Ну как же… Когда я даже без помощи микроскопа и собственных очков явственно читаю: не «анда», «овы», «иру», а «скандалы», «демпинговые цены», «разорить» и «пустить по миру»… Таким образом, становится ясной суть письма…
— Да? — сильно удивился Веня, для которого суть оставалась столь же темной.
— Да ты дальше, дальше читай! — радостно подтолкнул его дед. — Там и ответ имеется!
Но Веня разобрал только отдельные фразы, которые в дедушкиной расшифровке звучали как: «к чертовой матери надоело», «буду двадцатого числа», «еще не решилась», «вышибает глаз», «Мила даже тявкнуть не успеет», «рано хоронить»…
— Из этого смысл писем становится очевидным! — торжествующе вскричал дед. — Муханова состояла в сговоре с певицей Викой Шторм, которая, будучи ее подругой, как лицо незаинтересованное, собиралась одним махом покончить с бывшим мужем Мухановой и его подручной Песоцкой. Значит, по моему разумению, дело обстояло так: Вика Шторм, будучи проездом в нашем городе, воспользовалась автомобилем своей подруги и, приняв облик ненавидимой ею гражданки Песоцкой, застраховала машину. Потом отправилась в автосервис и испортила тормоза. Заговорщицы надеялись, что при перевозке газовых баллонов Мила неминуемо попадет в автокатастрофу, после которой от нее ничего не останется, даже и пепла. И все было бы так, как они задумали, если бы не случайность. А именно — добросовестный ремонтник Гурген поставил не старый тормозной шланг, который привезла Шторм, а почти новый с автосвалки, отчего крушение произошло не тогда, когда задумали коварные подруги, а много позже, и попала в него не Песоцкая, которая всем набила оскомину, уже даже и мне, потому что звонит ежедневно и скандальным голосом требует сиюминутного разоблачения Кукушкиной, а сама Муханова, все это самолично придумавшая, организовавшая и устроившая, пользуясь помощью добросердечной певицы Вики Шторм, которая своим пением всегда мне импонировала, даже несмотря на свои прилюдные шашни в телевизоре с тенором Севой Юрким.