Женщина четвертой категории
Шрифт:
– Люстрочка, Люстрочка, я знала, что ты придешь!
Это была Лягусик, замотанная в большое махровое полотенце, а в руке у нее был почти дочитанный «Пожар страсти».
Я поняла, что или сошла с ума, или от удара приказала долго жить и попала в рай. Допустим, Лягусик уже ждала меня в раю, допустим, старушка Агнесса Софокловна давно туда собиралась. Да и Клеопатре уже вроде бы пора. Но папанька был вполне бодр, да и менты не производили впечатления покойников.
Высвободившись из-под Лягусика я села и невольно облизалась.
Плюньте
– Что здесь происходит, мать-перемать? – жалобно спросила я. – Чего вы все сюда сбежались?
– Дух пирамиды выйдет из оков и всех с собою на тот свет потянет! – завизжала царица Клеопатра.
– Тихо, мамаша, вам слова не давали, – сказал придерживавший ее сзади молоденький мент. В глазах у меня прояснело, и я поняла, почему египетская царица держит руки перед собой так неестественно. Просто, еле высвободив местечко среди браслетов, на нее надели наручники.
А рядом объявилась еще одна знакомая физиономия – но уж ее я никак не ожидала тут увидеть.
Это был молодой любовник покойницы Натальи – шалопай Сашка. Что любопытно – и этот стоял в наручниках.
– Мать-перемать, – повторила я.
– Не ругайтесь, детка, это нехорошо, – сказала Агнесса Софокловна. – Тут и без вас есть кому выразиться. Сидоров, раскудрить, как там машина, скоро будет?
– Яша… – пробормотала я, потому что в общей атмосфере крепчающего безумия она была моим единственным спасением. Ведь сколько раз с ней бывало такое: очнется с пробитым черепом, ни хрена не понимает, а через две минуты уже сидит в кресле, пьет кофе, курит «Голуаз» и наслаждается подробностями своей детективной истории.
– Тс-с-с… – прошептала Агнесса Софокловна. – Не буди лихо…
– Какое еще лихо?! – наезда на Яшу Квасильеву я простить не могла и дернулась, опрокинув стоявшего на коленях Партилена.
Агнесса Софокловна печально усмехнулась, сняла шляпку, а потом и седые кудряшки. Под кудряшками обнаружилась лысина.
Затем она стянула с рук беленькие нитяные перчаточки. Я увидела две совершенно мужские лапы.
И, наконец, она стряхнула с ног белые лаковые туфельки с перепонкой и крякнула от облегчения. Только теперь я поняла, что эти старушечьи ножки – по меньшей мере сорок четвертого размера.
– Разрешите представиться – полковник Запердолин!
– Но, но… – забормотала я, а сидевшая рядом со мной на полу Лягусик громко и художественно ахнула.
– Теперь понимаете? – горестно спросил полковник. – Меня начальство прикрепило к Квасильевой. Как-никак, национальная гордость, ее беречь нужно. Ни вправо, ни влево, а только охраняй Квасильеву и расследуй все те глупости, в которые она ввяжется! А у вас, детка… тьфу, Перлюстрация Партиленовна, дельце уж очень любопытное, не удержался…
– Что же в нем любопытного? Втюхивали иностранцам и богатым дуракам подделки – вот и все любопытство!
– Не-ет! Все началось совсем не так и гораздо раньше…
Тут
– Ой, нас будут гипнотизировать? – спросила Лягусик. – Ой, я боюсь!
– Ни за что и никогда! Партилен, – я ткнула папашку локтем в бок, – пора сматываться.
– Доча, я не емши и не пимши, а тут, гля, холодильник с припасами, – сообщил он. – В Вилкине проболтался, никаких там костяных стульев никто не выбрасывал, жрать хочу – сил нет!
– Не посягай на корм священного быка! – вызверилась египетская царица.
– Быки сено жрут, а там колбаса и рыбные консервы, сам видел, – возразил папашка.
– Приносим жертвы мы божественным быкам для плодородья в день разлива Нила! – заголосила Клеопатра. – Не прикасайся, пакостный гиксос!
– Потише, Лидия Анатольевна, и так голова раскалывается, – сказала я старухе.
– Я Клеопатра, предок – Птолемей! – огрызнулась она.
– Вот хорошо, что напомнили! – обрадовался Запердолин. – Заодно сейчас и с вашим предком разберемся, и с потомками…
– Я домой хочу! – перебила его Лягусик. – Полковник, я держусь на нервах! Ради всего святого, отвезите меня домой!
И сделала ручкой вот этак.
– Она что у тебя – совсем того? – тихонько спросил Партилен.
– Тихо, папашка, это из дамского романа…
– Домой, – это можно. Опять же – нам по пути, – согласился Запердолин. – Сидоров, грузи эту парочку и вези сам знаешь куда. А я поеду по особо важному заданию.
– Есть! – отсалютовал мент Сидоров, и Клеопатру с Сашкой поволокли вон из квартиры, причем старуха крыла всех в хвост и в гриву на чистом древнеегипетском языке, а Сашка выражался по-простому и очень однообразно.
Запердолина ждала большая черная машина.
– Найденыш! – он похлопал транспорт по боку. – Из Яузы выловили! По радио объявляли – хозяин не признается. Вот, временно реквизовал для выполнения важного задания. Ну, поехали!
Мы сели в машину – Запердолин за руль, Партилен и я – на заднее сидение, а Лягусик неожиданно ловко присоседилась к бравому полковнику. Я вздохнула – вот где дамские романы пригодились! Я, читая Яшу Квасильеву, научилась разгадывать преступления, а Лягусик, читая своих англоязычных дур, научилась перебегать дорогу лучшей подруге, почти сестре!
– Слушайте внимательно, – сказал, выруливая на проспект Мира, полковник Запердолин. – Эта история началась очень давно, еще при генсеке Брежневе, который с бровями, если помните. Я-то помню…
Генсек Брежнев после смерти долго еще жил в анекдотах. Но это было его, так сказать, упрощенно-благостное житие, в меру смешное и не слишком ядовитое. На самом деле, когда стали разгребать, что он успел понаделать при жизни, спецслужбы схватились за головы и при каждом новом эпизоде поминали вождя изощренно и разнообразно.