Женщина Габриэля

Шоун Робин

Слова «мой ангел» наждаком прошлись по коже Габриэля.

Голос второго мужчины обладал теми же полными знания обертонами, что и голоса Майкла и Габриэля: это был голос человека, умеющего соблазнять, совращать, удовлетворять.

Виктория стояла между его расставленных ног, золотисто-коричневый шелк её платья с бархатными лацканами цвета вина и кремовыми вставками, переливающимися зелеными, желтыми и темно-красными оттенками, резко контрастировал с абсолютно черным шелком брюк и пиджака.

Внутренности

Габриэля сжались в кулак, когда он узнал творение мадам Рене. Ему сдавило всю грудь, когда он увидел, что рот Виктории заткнут синим шелковым шарфом, а руки связаны зеленым.

Второй мужчина поглаживал её щеку охотничьим ножом.

Ножом Габриэля.

Ножом, созданным, чтобы убивать.

Несомненно, именно этим ножом был убит Джулиен.

Сизый стальной ствол пистолета играл с винно-красным бархатным изгибом ткани на левом плече Виктории. Длинные, тонкие пальцы легко сжимали револьвер с механизмом двойного действия. Револьвер был взведен и готов к выстрелу.

Взгляд фиалковых глаз скользнул мимо Габриэля.

— Майкл. — Улыбка второго мужчина сделалась шире. — Как мило с твоей стороны присоединиться к нам.

Шок Майкла и Виктории был осязаем.

Глядя на второго мужчину, Майкл видел самого себя, еще не обезображенного пожаром. Глядя на Майкла, Виктория поняла, что пленивший её человек, — это вовсе не тот мужчина, который получил своё имя за способность доставлять женщинам удовольствие.

Внешность мужчины не удивила и не шокировала Габриэля. Он должен был бы почувствовать удовлетворение, снова встретившись со вторым… но это было не так.

— Закрой дверь, s’il vous plait, — пригласил довольный реакцией зрителей второй мужчина. Мы же не хотим, чтобы мадмуазель Чайлдерс случайно подхватила что-то нехорошее.

Фиалковые глаза наслаждались собственным остроумием.

Виктория подхватит не простуду от холодного воздуха. Второй мужчина предупредил, что если Майкл бросится на помощь, он убьет женщину, коснувшуюся Габриэля. Тотчас же.

Ножом. Или одним выстрелом.

И Габриэль никак не сможет этому помешать.

Тихий щелчок закрывшейся двери прокатился эхом по позвоночнику Габриэля.

— Полагаю, необходимо представиться. — Второй мужчина говорил с очаровательной любезностью. Такая же обманчивая учтивость звучала в этом голосе, когда Габриэль был скован и не мог сопротивляться ни самому себе, ни мужчине, так похожему на Майкла, но лишенному его человечности. — Габриэль, ты, конечно, узнал Делани. Он очень похож на сестру, не правда ли? Мадмуазель Чайлдерс, позвольте вам представить Мишеля д’Анжа, мужчину названного так за свою способность ублажать женщин. Майкл, познакомься с мадмуазель Чайлдерс, женщиной, продавшей девственность Габриэлю. Делани, ты, конечно, слышал о Габриэле и Мишеле, les deux anges, они действительно

красивы, не так ли? Даже несмотря на то, что Майкл теперь покрыт шрамами.

Кабинет с библиотекой уменьшился до размеров чердачного помещения, а тисненная золотом кожа превратилась в серые оковы.

Взгляд Делани судорожно метался от мужчины к мужчине, от женщины к мужчине, в правой руке дрожала перламутровая рукоять пистолета. Его волосы были черными и жирными от макассарового масла, узкие усики подкручены в вечной усмешке. В отличие от второго мужчины он не ожидал увидеть двух ангелов.

Габриэль чувствовал, что думал стоящий за ним Майкл. Он знал, когда именно Майкл понял, кем был второй мужчина.

— Ты догадываешься, кто был моим отцом, mon cousin, — с нескрываемым удовольствием сказал второй мужчина.

— Вильям Стердж-Борн, — ровно сказал Майкл.

Граф Гренвилл.

Его убил Габриэль полгода назад.

— Твой дядя, — самодовольно согласился второй мужчина.

Дядя Майкла был первым, сын его дяди — кузен Майкла — вторым.

Дядя разрушил жизнь Майкла, а потом послал своего сына разрушить жизнь Габриэля. И всё это из-за невинной любви двух тринадцатилетних мальчишек друг к другу.

Взгляды фиалковых глаз пересеклись.

— Я не признаю Вильяма Стердж-Борн своим родственником, — презрительно сказал Майкл.

В камине треснуло полено, столб искр взметнулся в дымоход.

С лица чуть более молодой и не покрытой шрамами копии Майкла не сходила улыбка.

— И всё же ты унаследовал его титул, граф Гренвилл.

Майкл не принял титула.

Пальцы Габриэля сжались вокруг серебряного набалдашника трости.

Фиалковые глаза неожиданно посмотрели в упор на Габриэля.

— Брось трость, Габриэль, или я вырежу твои инициалы на щеке мадмуазель Чайлдерс. «G» — garcon. «C» — con. И «F» — fumier.

Мальчишка. Ублюдок. Дерьмо.

Виктория взглядом нашла глаза Габриэля.

Между ними пронеслись воспоминания: потоки воды, шлепки двигающейся плоти. Эхо признаний Габриэля.

Знание того, что второй мужчина слышал всё, что они обсуждали, и видел все их занятия любовью. Её крики боли, её крики удовольствия.

Жажду мужчины-шлюхи.

Он хотел, чтобы она поделилась светом своего удовольствия, и доводил её до него.

Тёмная линия крови пересекла щеку Виктории — небольшой предупреждающий разрез ножом.

Виктория стояла, не шелохнувшись, не в состоянии избежать последствий прикосновения к ангелу.

Больше второй мужчина предупреждать не будет.

Габриэль обещал отдать жизнь, чтобы она осталась жива. И отдаст.

Он выронил трость.

— Очень хорошо, mon ange. — Второй улыбнулся, сверкнули белые зубы. — Теперь подтолкни трость ко мне.