Женщина-кошка

Джоунс Джасмин

– Не расстраивайтесь слишком, милая, – ласково сказала Лорел. – Я тоже думала, что знаю, – она улыбнулась. – Вам придется набраться терпения.

* * *

Пейшенс наклонилась над чертежным столом, переделывая логотип «Болайна»; Салли стояла у нее за спиной, роясь в своей сумочке. Пейшенс подняла голову и заметила, как Салли вытащила какой- то пузырек без этикетки. Пейшенс нахмурилась.

– Похоже, ты уже просто не можешь без

этой дряни.

– Почему бы и нет? «Болайн» – чудо в бутылочке!

– Где ты его достаешь? Ведь его еще не выпускают!

Салли не отвечала – она была занята: втирала целебную мазь себе под глазами.

– Хочешь? – она протянула пузырек Пейшенс.

– Нет уж, спасибо, – отмахнулась та.

Салли пожала плечами.

– Ну да, кому-то нужны подобные штуки, а кому- то и не обязательно.

Она вдруг вздрогнула, поморщилась и потрясла головой. Пейшенс вопросительно подняла брови.

– Опять голова заболела ни с того ни с сего, – сказала Салли. – Она у меня всегда была... с приветом.

Пейшенс усмехнулась. Салли оставалась в своем репертуаре – ей ничего не стоило рассмешить подругу.

Тут в кабинку к Пейшенс сунул голову еще один коллега, Лэнс.

– Вы только посмотрите, кто к нам пришел! Прямо с рекламного плаката.

Салли высунула нос в коридор, и Лэнс поспешил убраться.

– О Боже, ты только посмотри! – задохнулась она.

Пейшенс подняла голову и с удивлением увидела того самого полицейского, который нынче утром спас ее от неминуемой гибели.

– Здравствуйте, – сказал он, подойдя к рабочему месту Пейшенс.

– Привет, – застенчиво отвечала она и встала ему навстречу. – Салли, познакомься, это... – Пейшенс запнулась, она вдруг вспомнила, что не знает, как его зовут. – Это тот самый инспектор, помнишь, я тебе говорила... ну, сегодня утром, который сегодня утром... – она не закончила.

– Том Лоун, – представился полицейский, протянув руку.

– Какое интересное имя, – заговорила Салли, пожимая его руку, – Том Лоун. Рифмуется с «клоун». Вы в цирке никогда не работали? Нет, я ничего такого не хотела сказать. Рифма здесь, конечно, совершенно ни при чем. Просто я слышала про вас такое... – она вопросительно подняла брови: Пейшенс изо всех сил посылала ей глазами сигналы, мол, все, хватит, можешь идти. Та, наконец, поняла.

– Ой, извините, у меня работа. Если чего понадобится, я вон в той кабинке. Прямо за колонной, – она и тут не удержалась, чтобы не скаламбурить, – и между прочим, одна, – и исчезла за перегородкой.

– Ну, здравствуйте, – сказала Пейшенс, вся пылая от смущения. – А как вы узнали, где меня найти?

– Вы кое-что обронили, – ответил Лоун и достал очень знакомый бумажник. – Когда вы спешите, то способны удрать в другое полушарие, – прибавил он с улыбкой.

Пейшенс благодарно взяла свой бумажник. Лоун озирался, осматривая место, куда он попал. Он показал рукой на один из рисунков в альбоме Пейшенс, который

был раскрыт и стоял, прислоненный к перегородке в конце рабочего стола.

– Хороший рисунок.

– Вам нравится? – Пейшенс была польщена, что он выбрал для похвалы ее настоящую, серьезную работу, а не наброски всяких этикеток и рекламных открыток, валявшиеся по всему столу.

– Напоминает раннего Шагала, – продолжил Лоун с видом знатока. – Изящно и вместе с тем необычно. В духе старых голландцев. Старых мастеров. Они жили в Голландии... – он вдруг замолчал.

Пейшенс не могла не рассмеяться. Лоун говорил так, будто он вспоминал текст каталога Метрополитен-музея. Текст, кстати, настолько вымученный, что от него сводило скулы.

– Я... мне приятно это слышать, – отозвалась она, не желая уточнять, что Шагал был не совсем, так сказать, голландцем.

– Мне нравится искусство, – признался Лоун, улыбаясь. – Я видел картины у вас в квартире... и, между нами... раньше я думал, что «старые голландцы» – это сорт сигар, которые курил мой командир, когда я был в армии. Но серьезно, мне нравится это, – он снова посмотрел на рисунок. – Очень.

– Спасибо. – Пейшенс почувствовала, как к ее щекам приливает краска. Она не знала, о чем еще говорить. Через перегородку, разделяющую их с Салли кабинки, раздался глухой удар.

– Я вот что подумал, – помявшись, сказал наконец Лоун. – Может, мы с вами как-нибудь выпьем по чашечке кофе, а? Тут неподалеку есть один итальянский ресторанчик, прямо за углом. На шестой.

«Скажи “с большим удовольствием”, – приказала себе Пейшенс. – Скажи, скажи “отличная идея”». Но, похоже, все слова, приличные в этой ситуации, застряли у нее в глотке.

– Может быть, завтра, а? Скажем, в час?

Пейшенс молчала. Наконец она овладела собой и заставила губы двигаться.

– Неплохая... идея, – выдавила она.

Лоун облегченно улыбнулся.

– Ага, – жизнерадостно отреагировал он. – Значит, завтра.

Пейшенс улыбнулась и кивнула.

– А вы, пожалуйста, напомните ей, чтобы она не забыла, хорошо? – обратился Лоун к Салли, голова которой тут же высунулась и торчала над перегородкой. – Я на вас рассчитываю.

– Есть, командир, – бодро ответила Салли, лихо приложив руку к воображаемому козырьку. – Слушаюсь, мой генерал. Генералиссимус. Сэр.

Лоун еще раз улыбнулся Пейшенс ослепительной улыбкой и пошел по коридору.

Салли мечтательно вздохнула, провожая его взглядом, потом повернулась к Пейшенс.

– Пейшенс, ты ему так понравилась! – восхищенно воскликнула она. – Так, сегодня не есть ничего, только пить воду. И завтра наденешь кожаный костюм, ну брюки с курткой, помнишь, я подарила тебе на день рождения...

– Эй-эй! – раздался голос Лэнса из соседней кабинки.

– Ну да, которые мы с Лэнсом подарили тебе на день рождения, – тут же поправилась Салли, глядя в ту сторону, где скрывался Лэнс.