Женщина, которая боялась любви
Шрифт:
Он был увертлив, как змея, и слишком хорошо знал ее!
— Это не меняет того факта, что твоя репутация не внушает к тебе доверия.
— Я не несу ответственности за то, что предпочитают писать газеты и чему предпочитаешь верить ты, — спокойно заметил Лукас, потягивая коктейль.
— Значит, сообщения о твоих достоинствах сильно преувеличены? — бросила она вызов. В голубых глазах снова заплясали дьявольские огоньки.
— Как я могу ответить, не показавшись хвастуном? Позволь только сказать, что, когда я хочу женщину, она тут же начинает мурлыкать, как
Хотя Меган и чертовски хорошо знала, что он дразнит ее, дрожь пробежала по позвоночнику. И вовсе не от отвращения. Просто у Лукаса такая манера говорить и действовать, от которой в чувствах ее начинается полная неразбериха. Меган попробовала свой коктейль и лишь потом попыталась ответить.
— Только не забывай, что у кошек, которые мурлыкают, есть когти. Когда-нибудь они расцарапают тебя. — И как бы ей хотелось при этом присутствовать!
— Что-то подсказывает мне, что, когда наступит такой день, я напрасно буду искать у тебя утешения, — с лукавой усмешкой заметил он.
Меган уже открыла рот, чтобы выразить согласие, как вежливое покашливание объявило об очередном появлении официанта.
— Не хотите ли, сэр, сделать заказ?
Лукас вскинул бровь и, взяв меню, посмотрел на нее.
— Заказать тебе тоже? — спросил он. Меган кивнула. Обычно она предпочитала заказывать сама. Но теперь ей представлялось интересным посмотреть, что выберет Лукас. Он отбарабанил перечень блюд на французском — как они назывались в меню, — и через минуту официант исчез так же тихо, как и появился.
Сцена невольно произвела на Меган впечатление. Он все делал так естественно, что вызывал уважение у персонала, который уже давно ничему не удивлялся.
— Ты всегда заказываешь для своих приглашенных? — Она не могла поверить, что женщинам нравится, если их лишают возможности самим выбирать блюда.
— Только когда они просят об этом. — Лукас откинулся на спинку стула, чтобы лучше видеть ее. — Я ни в какой форме не оказываю на женщин давления.
Она с удовольствием выслушала его заявление. По правде говоря, она и не думала, что в нем есть наклонности деспота. Впрочем, это не остановило Меган от очередной атаки.
— Я подумала, может быть, ты боишься, что я выберу чересчур дорогие блюда.
— Хочешь заказать? — бросил он вызов. Она на секунду опустила глаза, изучая свой бокал, а потом снова встретилась с ним взглядом: она смотрела на него с веселым простодушием.
— Признаюсь, было такое искушение. Но потом я решила, что если заболею, то больше будет вреда мне, чем твоему кошельку. Так что, если ты заказал устрицы, копченого лосося или икру, их унесут назад, потому что я этого не люблю, — беззаботно сообщила она, сделав глоток коктейля.
Он посмотрел на нее, и в его улыбке, несомненно, светилась нежность.
— Я рад, что ты покончила с привычкой себе вредить, чтоб другому досадить. Можешь расслабиться, Меган. Я, кажется, помню, что ты всегда любила рыбу, поэтому я заказал дуврский палтус.
Меган вздохнула. Если она и замечала его недостатки, то их список оказался совсем коротким!
— Ты очень хорошо
— У меня была хорошая учительница. — Лицо его стало мягче. — Да, женщина. Но совсем не в том смысле, в каком ты думаешь. Мать у меня наполовину француженка, и она настояла, чтобы я еще ребенком учил оба языка. Потом я проводил каникулы у ее матери, моей бабушки, и там мне разрешалось говорить только по-французски. К счастью, мне это легко давалось. А когда я вырос, то обнаружилось, что у меня способности к языкам. Что пригодилось, когда мы распространили наш рынок сбыта на всю Европу.
Меган слушала его с искренним интересом, смутно припоминая очень элегантную женщину, которая иногда заходила за Лукасом, проводившим время у них.
— По-моему, я помню твою мать. Она была очень красивая.
— Она и сейчас красивая. Только волосы поседели.
— Я припоминаю, что твои родители уехали вскоре после тебя. Отец у тебя какой-то ученый. — Ее знания о семьях друзей и подруг в те времена, как у большинства детей, были в лучшем случае отрывочными.
— Отец был химик-исследователь. Очень засекреченный. Он умер несколько лет назад, и мать решила вернуться во Францию. По работе мне регулярно приходится ездить за границу. Поэтому сейчас я вижу мать чаще, чем раньше. Она счастлива, но тоскует без папы. У них был хороший брак. Я завидую им в этом.
Меган отметила, с какой нежностью он говорил о них, и сердце у нее заныло. На краткий миг она увидела себя в таком браке, о котором он рассказывал. Увидела себя любящей и любимой. С детьми. И как они вместе весело смеются. Очень долго она не разрешала себе думать о подобных вещах. И сейчас так остро ощутила их недостижимость, что захотелось плакать. Она сжала губы и с трудом сморгнула с глаз предательскую влагу. На такие бессмысленные мечты у нее нет времени. Они не соответствуют фактам. А она должна смотреть фактам в лицо. Холодным, жестким, беспощадным фактам. И силой воли заставлять себя поступать правильно.
Эта же неукротимая сила позволила ей с улыбкой поднять бокал.
— Тост. За счастливые семьи! — вскинув голову, объявила она и выпила до дна то, что оставалось в бокале.
Лукас последовал ее примеру, но на лице его читалось сомнение.
— А я думал, что ты не веришь в такие вещи.
Меган изучала свой пустой бокал. Она ясно помнила их разговор в первый вечер.
— Безусловно, я верю в счастливые семьи. Но у других людей. Я намерена остаться независимой.
— Чтобы не иметь обузы?
— Не надо так — осуждающе… — Легкая улыбка тронула ее губы. — Ты тоже еще не обременен семьей, а ты старше меня! — беспечно воскликнула она. Хотя при упоминании о семье у нее всегда кошки скребли на душе.
— Я уже говорил тебе, что еще не нашел мою женщину, — спокойно возразил Лукас.
Меган фыркнула, что совсем не подобало леди.
— Потому что и не пытаешься! Ох, Лукас, ну не ждешь же ты, что я поверю в твою романтичность?
— Я уже предупреждал тебя: не торопись с выводами на мой счет. — Голубые глаза изучали ее.