Женщина, которую я бросил
Шрифт:
Вдруг своими маленькими ладонями она стиснула мои пальцы.
– Как мне вас жалко!
– Не стоит меня жалеть.
– Значит, вы здесь никогда раньше не бывали?
– Конечно. Кто сюда пойдет с нищим калекой? Вот и сегодня... Думал, что ты... Дурак набитый...
Я просто был зол и на самом деле ни о чем таком не думал. Но именно эти лживые слова не годящиеся даже для плохого фильма, подействовали на Мицу сильнее всего.
– Ну... если так... если так, то... то пойдемте...
Третья
– Ну... если так... если так, то... то пойдемте...
Скрежетали поезда, по запасным путям уходящие в депо. Пьяницы, сидевшие на террасе закусочной, прищурившись, разглядывали нас.
Мицу робко ступала за мной, опустив голову, и в лице ее было что-то детское, беззащитное.
Странно, но желание у меня исчезло.
Вместо него появилась несвойственная мне жалость и что-то вроде раскаяния.
Как низко я пал! Использовать добрые чувства этого бесхитростного существа для удовлетворения своей похоти может только подонок.
– Гм... Не слишком ли поздно ты одумалась?
– я продолжал разыгрывать прежнюю роль.
– Вы сердитесь? Простите меня.
– Хватит. Ты мне надоела. Я уже не хочу идти туда.
Сказав это, я быстро зашагал по узкой пешеходной дорожке в сторону вокзала. Мицу, как собачонка, поплелась за мной. Пьяный мужчина, столкнувшись с ней, громко ее обругал.
– Подождите! Я задыхаюсь.
– Что?
– Вы шагаете, как солдат.
На привокзальной площади я замедлил шаг. Мицу тяжело дышала, лицо ее посинело, на кончике носа выступил пот.
– У тебя что, сердце не в порядке?
– Нет, я всегда так потею.
– Гм...
– Простите меня. Я виновата, но я не хотела вас огорчить.
На площади было ветрено. Девушки из ночного кабачка, окончив работу, быстро, так что грязь не успевала отлипать от их туфель, бежали по склону холма вниз, к вокзалу. Если бы я понимал, почему они так спешат домой, я бы, наверно, понял и Мицу, стоящую передо мной: каждую из них дома ожидали муж, дети, любовь, тихое семейное счастье... А Мицу...
– Что же мне делать?
Огни на привокзальной площади уже были потушены. Светились только окна двух-трех магазинчиков; возле одного из них стоял старик, похожий на пугало в своей потрепанной голубой форме Армии спасения. В руках он держал ящик для пожертвований.
Мицу подошла к нему.
– Оставь, ведь он же ничего не продает. Просит пожертвований, а на самом деле все, что ни дадут, присваивает себе.
Но Мицу уже открыла свой красный кошелек и, выбрав десятииенную монетку, сунула ее в ящик. Из бокового кармана брюк старик вытащил маленькую черную коробочку.
– Смотрите!
– Мицу держала дешевый металлический крестик и глуповато улыбалась, думая, что я тоже обрадуюсь ее покупке.
– Дайте еще два, - она бросила в ящик
– Зачем ты покушаешь это барахло?
– Я потеряла свой талисман. А один крестик я вам подарю.
– Нужен он мне, этот крестик!
– Возьмите. Он обязательно принесет вам счастье, - она насильно вложила мне в руку коробочку и засмеялась, широко раскрывая рот.
– Ну хватит, - сморщился я.
– Пойдем домой.
– А вы на меня не сердитесь больше? В самом деле не сердитесь? Хотите, встретимся в следующее воскресенье? Я могу приехать к вам домой.
При последних словах я скорчил такую рожу, что она поняла - этого делать не стоит. Представляю, как будет смеяться Нагасима, да и другие жильцы, если ко мне припрется эта деревенщина.
Она уже порядочно мне надоела, и, сказав, что сам назначу следующее свидание, я, не попрощавшись, бесцеремонно подтолкнул ее в сторону вокзала. Подымаясь по лестнице, девушка поглядывала в мою сторону, и, когда она скрылась совсем, я почувствовал облегчение.
Боль в плече все еще не успокоилась. Сунув руку за сигаретами, я обнаружил в кармане коробку: Мицу все-таки умудрилась подсунуть ее. С досады прищелкнув языком, я выбросил в канавку сначала крестик, а потом коробку. Крестик прошел сквозь мусор, плывущий по воде, и погрузился на дно, а коробка поплыла, окруженная пачками из-под сигарет.
Усталый и злой, я едва добрел до дому. Нагасима лежал с марлевой повязкой на лице, натянув одеяло до подбородка.
– Ну как?
– Что как?
– буркнул я, сбрасывая брюки, и быстро нырнул под сырое одеяло. Нагасима хотел еще что-то сказать, но я закутался с головой, и он не решился больше ко мне приставать.
Через два дня я снова поехал к Киму-сан. Я был уверен, что завоевал его доверие, и надеялся получить какую-нибудь работу.
Ким-сан сидел на том же месте, где я увидел его в первый раз. Положив ноги на стол, он с увлечением ковырял в носу.
– А, это ты!
– хитровато улыбаясь, он уставился на меня.
– Что-то у тебя снова унылая рожа. Наверное, с девчонкой поссорился?
– Мне нужна работа, сейчас не до девчонок.
– Работа? Гм... Что ж, работу можно найти, - сказал он, жуя резинку.
– Я согласен на любую, если подойду, вы знаете.
– У меня для тебя есть особая работа. Если выполнишь, заплачу хорошо. Как-то ты говорил, что можешь водить машину.
– Говорил.
– Прекрасно.
Я сразу сообразил, что дело непростое, раз Ким-сан счел нужным меня предупредить. Может быть, контрабанда - в последнее время газеты часто писали об иностранцах, доставляющих контрабандные товары через Гонконг.
– Займешься посредничеством.
– Посредничеством? А тяжестей носить не придется?