Женщина нашего времени
Шрифт:
— Вы, наверное, правы.
Хор пожеланий спокойной ночи сопровождал их до дверей. Харриет улыбалась так широко, что снова начала болеть челюсть. Они возвращались по улице мимо одинокого магазина и навеса над автобусной остановкой. Сюда переместились девочки-подростки, спасаясь от моросящего дождя.
— На прошлой неделе был Лос-Анджелес, награждения Оскаром, — сказала Харриет. — Лорд Оливер, Джек Николсон, Чер.
Она вспомнила о бассейне Каспара ромбовидной формы, пальмах и ковре из огней под Голливудскими холмами.
— Никакого
Они засмеялись и смеялись так безудержно, что толкались и спотыкались в темноте.
От смеха голова Харриет стала более легкой, чем от выпитого накануне виски.
— Мне очень понравился «Сноп пшеницы».
— Очень хорошо, когда есть с чем сравнивать, — важно произнесла Элисон. — Вы не полюбили бы «Сноп пшеницы» так сильно, если бы не видели ничего другого.
— Думаю, что я могла бы ошибаться в другую сторону.
Харриет размышляла о годах собраний, отелей, самолетов и нечастых отпусках, которые включали еще самолеты и другие отели.
— Хорошо, что вы позволили мне сразу включить вас в игру.
— Прекрасно! — Харриет была серьезна, несмотря на то, что Элисон была веселой. — Я очень благодарна. Я не представляю, что произошло бы, если бы я не приехала сюда с вами на этот уик-энд. Я думаю, я могла бы сойти… слегка сойти с рельсов.
— Да.
— Спасибо.
— Спасибо, что приехали.
Они посмотрели друг на друга. Элисон открыла дверь коттеджа, и их встретил запах жареного мяса. Когда они сели за обеденный стол, Харриет осмотрела этот стол и множество разнокалиберных стульев, стоящих вокруг него. Она вспомнила, что сказал мужчина в пабе.
— Обычно вы привозите сюда много народа на уик-энд? — Она непроизвольно почувствовала ревность.
— По-разному. Иногда да, если возникает стадное чувство, а в иных случаях я предпочитаю оставаться одна. Или только с одним человеком.
Харриет подавила свое любопытство.
— А все эти люди знают вас? Называют вас Эл?
— Я же говорила вам, что я здесь выросла. Я ходила в школу в Тентерден. Здесь мой дом. Большинство людей я знаю здесь с детства. А вы откуда родом? Это, наверное, есть в моих материалах, но я забыла.
Харриет рассказала ей о Сандерленд-авеню и о домах, которые предшествовали Сандерленд-авеню, вплоть до самого начала еще без Кена, о чем Кэт старалась не вспоминать.
— Фактически, я родом ниоткуда. Я всегда считала своим домом Лондон. Только сейчас я была изгнана.
Непроизвольно она поднесла руки к лицу. Образ моллюска в раковине снова пришел к ней на память, и она поняла, что почувствовала себя в безопасности лишь в тот момент, когда вошла в коттедж Элисон.
— На что это похоже, жить в доме, в котором ты выросла?
Элисон обхватила стакан руками. Ее лицо порозовело.
— Иногда раздражает. Но безопасно.
— Я завидую вам, — искренне призналась Харриет.
Они съели
— Гармоничная картина, — заметила, в конце концов, Элисон, закрывая книгу. Она зевнула. — Я думаю, пора ложиться спать.
Харриет овладело любопытство. У нее вдруг вырвался вопрос:
— Когда вы приезжаете сюда только с одним человеком, это мужчина?
— Когда я попыталась спросить вас о Каспаре Дженсене, я обледенела под вашим взглядом.
— Это было при камере. Сейчас мы с вами в четырех стенах. Я расскажу вам про Каспара, если вы хотите.
— Честный обмен. Или не очень честный, потому что моя история далеко не так интересна. — Она подобрала под себя ноги, усаживаясь поудобнее. — Да, иногда это бывает мужчина. Не обязательно один и тот же. Сейчас вообще никого нет. Я раньше волновалась, когда не было. Позже я начала понимать, что я чувствую себя просто удобнее, когда нахожусь в одиночестве. Мне нравится мое собственное общество, ну а когда не нравится, то всегда есть компания друзей. Я люблю свою работу, а она требует массы времени. Мне не нужен мужчина в качестве дополнения.
Подняв глаза, она встретилась взглядом с Харриет. И Харриет, которая в первую встречу решила, что она унылая и примитивная, сейчас осознала, что она незаурядная и даже, более того, замечательная, что вызывало зависть. Ей были интересны те принципы, на которых обосновывалась ее собственная оценка.
— Вы не хотите выйти замуж и иметь детей?
— Я так не думаю, — сдержанно ответила Элисон и в ответ не спросила об этом. Расскажите мне о Каспаре.
Харриет несколько секунд размышляла.
— Я надеялась, что смогу переделать его. Я думала, что смогу помочь ему покончить с пьянством. Любовь преданной женщины.
Она думала, что после награждения она могла бы потребовать этого от него. Наивный оптимизм этой мысли едва не вызвал у нее смех.
— Любая женщина, с которой он когда-либо имел дело, должна была верить в это. Каспар не хотел, чтобы ему помогли избавиться от пьянства. Каспар нравится себе таким, какой он есть. Представлять себе что-нибудь другое — это иллюзия.
Она вспомнила Малхолланд-драйв и девушку, погибшую в автомобиле. Гнев и досада, как занавес, закрыли от нее все. Она пристально разглядывала ворс бархатной подушки, чтобы сдержать неиссякающие слезы.
— Я любила его, а потом перестала любить. — Затем она добавила, что у него есть десятилетняя дочь. — Вы не знали этого? Ее зовут Линда.
Элисон слушала, а Харриет рассказывала ей о Линде Дженсен.
Когда она закончила, Элисон сказала:
— Вам бы хотелось иметь детей. — Это было утверждение, а не вопрос.