Женщина нашего времени
Шрифт:
— Расскажите мне об этом, — попросила Харриет.
— О, это было давным-давно.
«Знакомая история», — подумала Харриет.
— До войны в доме были слуги и садовники, а после войны наступил медленный спад и дошло до того, что один старик, который выжил, жил в беспорядке в забаррикадированных комнатах.
Они достигли дома.
— Просто стыдно видеть все это в таком состоянии, не так ли? — сказала мисс Боулли.
Они медленно прошли еще один круг. Послеполуденный свет солнца обещал лето, но дом все еще казался темным, холодным и унылым, утонувшим в буйно разросшемся кустарнике. Причудливая железная веранда
Она была права, ничего зловещего в них не было. Наверное, дети поклялись в верности, набрызгав краску, которая, вероятно, переживет их самих. На продуманно украшенное крыльцо пошло еще больше тонкого железа. В разгар лета златоцвет поднимет из камня свои пурпурные соцветия по обе стороны крыльца.
Груда принесенных ветром увядших листьев, пачек из-под сигарет и пустых банок из-под напитков высилась у тяжелых двойных дверей. Харриет хотела наклониться и разгрести ее, чтобы добраться до тяжелых каменных плит внизу, которыми была вымощена дорога к дверям. Тогда она смогла бы распахнуть их и войти в роскошный холл в викторианском стиле, выложенный изразцами. Вместо этого перед ней была массивная дверь, заколоченная досками в тех местах, где, вероятно, было витражное стекло.
И все же Харриет подумала, что ее первое инстинктивное чувство было верным. Это был великолепный дом. Он притягивал ее, как магнит. Он ее не пугал, а возбуждал.
Ее ноги по щиколотку погрузились в мусор, она стояла около двери.
— Как жаль, что я не могу войти внутрь, — прошептала она.
У мисс Боулли слух был такой же острый, как и зрение.
— У Тома Фроста есть ключи, — прошептала она. — Но с какой стати он вас пустит туда? Дом принадлежит Эвердену.
— Я хочу купить его.
Старуха рассмеялась:
— У вас есть деньги?
Харриет отвернулась от двери, запертой на висячий замок.
— Я достаточно богата, — сказала она.
Она не могла вспомнить, признавалась ли она в этом раньше так просто. Она не извинялась и не рекламировала, она просто утверждала сам факт.
Обладание деньгами «Пикокс» начинало приобретать особое значение, не связанное с «Пикокс» и поражением. Если это даст ей возможность спасти «Бердвуд», тогда все было бы прекрасно. А с ним, что было очень соблазнительно, было связано и новое строительство.
Мисс Боулли теперь по-другому смотрела на Харриет. Не с нескрываемым подозрением или недоверием, а искоса, как бы размышляя. Они пошли прочь от дома по краю кустарника под большими деревьями в дальнем конце. Зеленые ветви ежевики как бы ловили, цепляясь за их ноги, а под ногами трещали сухие ветки. Они подошли к покосившемуся забору из металлических реек, который отмечал границы сада. Оглянувшись, Харриет увидела, что дом скрыт весенней порослью.
Мисс Боулли ухватилась руками за верхние перекладины забора, стоя одной ногой на нижней перекладине. Раскинувшиеся перед ними поля, зеленые вперемешку с коричневыми, были отгорожены друг от друга живой изгородью, воротами и узкими полосками деревьев. И снова, в который раз, Харриет отметила, что уединение этого дома обманчиво. Отсюда она могла видеть окраины двух из трех деревень
Свободные деньги сейчас и проценты с прибыли, когда высокодоходная сделка окончательно состоится. Хоть мисс Боулли не попалась на эту удочку.
Осмотрев округу, Харриет спокойно сказала:
— Знаете, здесь будет новое строительство каких-нибудь домов. Я думаю, что теперь это неизбежно. В конце концов, кто-либо на что-нибудь получит разрешение. Только совсем не обязательно это должны быть коробки для жителей Лондона, которые каждый день будут ездить туда на работу, как рассчитывал Боттрилл.
Мисс Боулли повернулась спиной к пейзажу. Она только сказала:
— Я возвращаюсь домой сейчас же. Я не могу бродить здесь целый день.
Они пошли обратно, снова молча, так же, как пришли.
У своего дома мисс Боулли придержала парадную дверь открытой, явно ожидая, что Харриет не закончила то, ради чего она приходила. И Харриет, которая планировала вернуться прямо в Эверден и оставить мисс Боулли поразмышлять один-другой денек, воспользовалась этим случаем.
— Я хочу сделать вам предложение.
Она осмотрела темную кухню с грудой накопленных газет и картонных коробок, переполненных пустыми банками, старыми кастрюлями и жестянками.
Что-то знакомое почудилось ей, но она понимала, что мисс Боулли это не Саймон. Мисс Боулли была проницательна и подозрительна, и уж она-то была в состоянии сама позаботиться о себе.
— Я уже догадалась об этом, — сказала старуха, которая не мигая смотрела на Харриет.
Ее сходство с маленьким недружелюбным млекопитающим усилилось.
— Я хочу купить вашу собственность.
— Я сказала вам сразу. Я не подписываю, не соглашаюсь, не продаю.
— Может вы сначала выслушаете, что я вам предлагаю, а затем решите?
— Если это не займет всю ночь.
И так, говоря спокойно, ничего не акцентируя и не подчеркивая, Харриет сделала предложение, которое она обдумывала несколько дней.
Она купит коттедж мисс Боулли и два акра сада сразу, без всяких предварительных соглашений. Харриет, пока говорила все это, внимательно наблюдала за лицом мисс Боулли, но она не смогла обнаружить ни малейшего признака интереса. Поэтому, подойдя к тому, чтобы назвать цену, она пересмотрела ее и увеличила на десять процентов.
Это была такая большая сумма денег, что она почти пожалела об этом тотчас же, как только сделала свое предложение. Это было чрезмерно, это было гораздо больше, чем необходимо, это было слишком. Харриет замолчала и ждала, названная цифра повисла в воздухе между ними.
Мисс Боулли и глазом не моргнула.
— К чему такая щедрость? — спросила она.
— Для этого есть две причины. Первая причина — это то, что мне нужна ваша земля, чтобы вбить клин во владения компании «Касториа». И я могу купить эту землю сразу же, так как я заработала деньги в другом месте и я не крупномасштабный застройщик, который все время имеет дело с дюжиной подобных сделок. Имеется также шанс, что, зная вас и услышав, что вы решили поддержать мой план, а не план соперника, другие местные землевладельцы и приходской совет решат вопрос в мою пользу. Я щедра, потому что мне необходимо быть щедрой.