Женщина не моих снов

Эльберг Анастасия Ильинична

Любимая жена. Это становится забавным. Полежав еще пару минут с закрытыми глазами, я немного расслабился, и у меня наконец-то получилось отодвинуть рабочие проблемы на второй план. И мою голову теперь занимали другие мысли – те, от которых работа меня всегда спасала. Теперь у меня было время подумать обо всем – и о Лизе, о о том, что мне скоро тридцать, а мысль о семье до сих пор вызывает нервный смех. Да что там говорить – я был уверен в том, что для семейной жизни не создан. Я слишком любил свою работу, слишком ценил свободу. Даже в те моменты, когда она меня тяготила. После этой поездки что-то во мне неуловимо изменилось. Я до сих пор был свободным человеком, только чувствовать себя свободным

перестал. Человек никогда не сможет разорвать ниточки, которые соединяют прошлое с настоящим. Можно ли в таком случае говорить о свободе? Даже если мы движемся вперед, всегда существует что-то, что не дает нам спокойно жить. Я поднялся и отправился в ванную, по пути выдернув из розетки телефонный провод. Мне не хотелось никого слышать. Я хотел превратиться в человека-невидимку и замереть между двух миров. Чтобы я не видел никого, и чтобы никто не видел меня. Отражение в зеркале напоминало труп, больного анорексией, наркомана в ломке, алкоголика с похмельным синдромом, но только не меня. Я сдержал обреченный вздох, смочил волосы холодной водой и побрел на кухню с намерением перекусить. Испорченные продукты отправились в мусорную корзину, и в холодильнике стало пусто. Я подогрел вчерашнее жаркое, вымыл тарелки и развалился на диване со стопкой полученных по почте счетов. …Когда я открыл глаза, в гостиной было темно. Я потянулся, и лежавшие у меня на коленях письма спланировали на пол. Часы показывали семь вечера, хотя у меня было такое ощущение, что за окном раннее утро. В очередной раз потянувшись, я опять принял позу довольного жизнью человека, но вспомнил, что собирался навестить мадам. …Дорожное полотно, во влажном зеркале которого поблескивали звезды, само стелилось под колеса машины. Ночь выдалась спокойной и тихой. В такие минуты в воздухе витало что-то пугающее и романтическое. И мимолетное – ведь ночи, как ни меряй, короче дней – и поэтому такое восхитительное. Нет ничего лучше, чем осознавать, что ты распоряжаешься своим временем. Я не торопился. Почему бы не подумать о приятном? Или влюбиться, например. Хотя нет. Наверное, лучше не стоит. …Мне открыла Ада. Сегодня на ней не было платья, но простой брючный костюм сидел на ей не хуже вечернего туалета.

– Что с тобой? – вырвалось у нее.

– Работа, – вздохнул я. – Можно войти?

– Ты ужасно выглядишь! – И она тут же взяла меня за руку, будто испугавшись, что я не смогу самостоятельно подняться по лестнице. – Идем. Я отведу тебя к мадам.

Мадам лежала в кровати и читала книгу.

– Как тебя угораздило завалиться в такой час? Ты и до этого был невоспитанным, а теперь вообще потерял всякий стыд! – Она отложила книгу и поднялась. – Ты свободна, Ада.

Девушка легко кивнула и испарилась.

– Зачем ты пожаловал? – спросила меня мадам, присаживаясь у зеркала. – За массажем? За советом? Просто поговорить?

– Ни от чего вышеперечисленного я не откажусь, – заверил ее я. – Но есть еще кое-что. Точнее, кое-кто.

Мадам оглядела себя в зеркало и пару раз провела расческой по волосам.

– Не уверена, что ты ей сейчас понравишься, гаденыш. Уж больно ты отощал.

– Сегодня я прямо-таки нарываюсь на комплименты!

– Правда, дитя мое – лучший комплимент.

…Мадам провела меня в восточное крыло здания.

– Зимой тут тепло, – сообщила мне она тоном экскурсовода, не сбавляя шаг.

Меня это не интересовало, но я подумал, что было бы вежливо с моей стороны порадоваться за девушек. Пусть и молча.

Мадам остановилась перед одной из дверей и постучала.

–

Войдите, – раздалось из комнаты.

Мы воспользовались приглашением. Комната напоминала скорее номер отеля, чем квартиру. Впрочем, у каждой девушки было постоянное место жительства в городе, и особых удобств им тут не требовалось. Дорогой ковер смотрелся странновато, но зато покрывала и подушки ручной работы делали обстановку теплой и домашней. Стен в квартире не было, и я невольно улыбнулся, вспоминая студенческие годы.

– К тебе гости, милая, – сказала мадам.

Лианна стояла у окна и смотрела вниз. На ней был легкий шелковый халат почти до пят, из-под которого выглядывали мягкие домашние тапочки. Вид у нее был отсутствующий, и гостей она явно не ждала. Мне стало стыдно за неожиданный визит, да еще и в такой час.

– Угости гаденыша чем-нибудь покрепче, – наказала Лианне мадам. – А я не буду вам мешать. Спокойной ночи.

Когда мадам оставила нас, Лианна отвела взгляд от окна, посмотрела на меня и улыбнулась.

– Не ждала? – спросил я коротко.

Она покачала головой, по-прежнему глядя мне в глаза.

– Нет. Но… я о тебе думала. У тебя что-то случилось?

– Все хорошо. Просто было много работы.

Она жестом пригласила меня сесть.

– Я поищу спиртное. Но ничего не обещаю. Я не пью, знаешь ли.

– И не куришь. Да, я помню.

Я сел в темно-зеленое кресло и оглядел квартиру. Почему-то первым, что бросилось мне в глаза, было отсутствие телевизора. Вероятно, потому, что и я считал эту вещь лишней. Вместо телевизора у Лианны было радио, большое и старое. На таком я в свое время ловил волну, где играли уже давно вышедшую из моды музыку (и от этого музыка, надо признать, только выигрывала). А еще тут был проигрыватель – такой же старый, как и приемник. Я поднялся и, приблизившись к столу, принялся разглядывать пластинки. Эдит Пиаф. Джо Доссен. Шарль Азнавур. «Deep Purple». «Queen». Классика и джаз. Напротив стола находилась книжная полка, которая была явно мала для того количества книг, которым располагала хозяйка. На книжной полке можно было найти книги на любой вкус – от любовных романов до фантастики. В кресле между подушек прятался детектив Чейза с заложенной между страниц открыткой. На невысоком столике в углу стояли безделушки вроде хрустальных фигурок и свечей. А на подоконнике разместились фотографии в серебряных рамках.

– Представляешь, я нашла целую бутылку бренди, – восхищенно поделилась со мной Лианна.

– Может, ты выпьешь со мной? – поинтересовался я. – Чтобы я не чувствовал себя алкоголиком.

– Вот уж нет. У меня от одного запаха спиртного голова кружится.

Она подошла к приемнику и с завидным упорством, знакомым лишь только тому, кто когда-либо имел дело со старым радио, начала крутить ручку настройки. Радио хрипело, шипело и свистело, но Лианна не отчаивалась, и через несколько минут нашла волну. Не поверите – ту самую.

Ди-джей бодрым голосом заканчивал начатую фразу:

– … без пробок и аварий. Ну, а сейчас для ночных слушателей звучит группа «Gorky Park». Песенка называется «Незнакомец». Лучше бы нам всем быть осторожнее и обходить стороной незнакомцев. А, впрочем, иногда они становятся нашей судьбой…

– Ой, я очень люблю эту песню! – сказала Лианна.

– Да это же Джим! – воскликнул я. – Ну и ну! Он до сих пор там работает!

– Откуда ты знаешь, что его зовут Джим?

– Было время, я слушал эту волну сутками. Он всегда вот так представляется: «Эммм… ребята, я никого не разбудил? Или же вы решили эту ночь без сна? За рулем? В постели с красавицей? Впрочем не важно, где вы и с кем вы, потому что если с вами старина Джим, то все в порядке, уж будьте уверены». Он ужасно любит слово «впрочем». А еще он всех называет стариками и старушками.

Лианна расхохоталась.

– Точно!

– Я заметил, что у нас с тобой много общего. Музыка, книги.