Женщина приручает лаской, мужчина - терпением

Svetarinara

Я поднял глаза, вспомнив о нашем наблюдателе: Люциус стоял около столика, потягивая второй стакан виски, и жадно пожирал нас своим похотливым взглядом.

Я тут же посмотрел на девушку, которая вовсю занялась моими брюками. Сегодня она даже не удосужилась их стянуть, а просто, как есть, высвободила мой жаждущий ласки орган из пут ткани. Ее ладошка была прохладной по сравнению с жаром моего пульсирующего в предвкушении члена. Она склонила голову низко и, слегка облизнув губы, приникла поцелуем к моей плоти. Еще и еще, легкими прикосновениями она двигалась снизу вверх. У головки девушка присоединила свой бойкий

язычок. Восхитительно. Я прикрыл глаза и запустил пальцы в ее шевелюру, слегка массируя ритмично двигающуюся макушку. И время от времени протяжно выдыхал.

— Ох, Северус, и как ты можешь сдерживаться? Я вот с этими шлюхами совсем голову теряю!

Голос Малфоя опять напомнил, что мы тут не одни.

Черт. Из-под полуопущенных век я видел, как блондин ставит недопитый стакан и направляется к нам. Он провел раскрытой ладонью по спине Грейнджер, шлепнул по полуобнаженным ягодицам. Девушка тут же одной ладонью накрыла его руку и тихонько сжала, погладила, как бы намекая, что он все делает правильно. Про меня она тоже не забывала, лаская ртом и поглаживая по животу второй ручкой, слегка царапая острыми коготками мою кожу, вызывая новые волны возбуждения.

Люциус пристроился сзади, шире расставляя коленки девушки, потянул трусики в сторону, раскрывая ее естество для себя. Нажал на поясницу, требуя, чтобы девушка прогнулась еще больше… Сейчас возьмет…

От мощного толчка Грейнджер даже подалась вперед, еще глубже принимая меня в свой рот. Я заметил, как сжалась ее ладошка на крае сюртука. Мгновение — и она опять расслабленно ласкала меня.

Видно, ей все-таки было больно. От этого знания неприятно засосало под ложечкой.

А Малфой вовсю работал бедрами, громко соприкасаясь с ее ножками.

— Ох, Грейнджер, какая ты узкая! Будто и не работаешь шлюхой в борделе!

Люциус крепко сжал ее плечи. Полегче, синяки останутся…

Я заметил, как ручка Грейнджер скользнула между ее ножек, а Малфой еще громче прохрипел:

— Ох, да, детка! Поласкай меня! Да, так! Какая ты опытная шлюшка! И про второго клиента не забывай!

И почему его слова отдаются в моем сердце непонятной тоской и болью, а Грейнджер вообще никак не реагирует? Разве только ласки ее стали настойчивее. Про меня она и не забывала, все так же ритмично отсасывая и лаская.

А Люциус не унимался:

— Что-то я не слышу твоих стонов, Грейнджер. Стони! Радуйся, что тебя снимает чистокровная элита, а не всякий грязнокровный сброд вроде тебя.

Твою мать, Малфой… ну ты и придурок! Что за чушь ты несешь? Во-первых, я, вообще-то, полукровка, а во вторых… ах, Грейнджер, как сладко ты сейчас надавила язычком… ммм… так вот… Малфой, я тебе как-нибудь в рот засуну кляп и попрошу со мной поговорить по душам!

Но Гермиона послушно замычала. Почему-то от осознания ее покорности мне стало совсем не по себе.

Комнату наполняли пошлые звуки: шлепки тела об тело, гортанные стоны одного мужчины, тихие постанывания женщины, чмокающие звуки, и все это дополнялось моими громкими вздохами и постанываниями сквозь сжатые зубы.

Я готов был кончить, но не хотел опередить Малфоя. Нужно было отвлечься…

Я отстранил от себя Грейнджер.

— Думаю, Северус захотел более полноценного участия в нашей вечеринке, — заметил блондин, выходя из податливого тела.

А

я, вдруг повинуясь неясному порыву, схватил девушку и, усадив лицом к себе на колени, впился жадным поцелуем в ее влажные, блестящие в свете камина губы. И было не важно, что она минуту назад ими ласкала и меня, и его. Она спокойно дала проникнуть в глубину, я водил языком по ее небу, зубам, сладостно боролся с ее язычком. Гермиона обвила меня своими руками, а пальчиками запуталась в мои волосы.

Не знаю, сколько мы целовались. Мне было невероятно хорошо. Я опомнился, только когда девушка сжала в кулачке мой член и направила в себя. Мой тихий стон в девичий ротик, и ее едва слышный выдох…

Я открыл глаза и посмотрел на ее личико… Какая же она красивая. И такая доступная.

Люциус уже пристраивался сзади, надавливая на нее. Я же крепче прижал девушку к себе, зарываясь носом в ее локонах, спутавшихся на нежной шейке.

Гермиона резко выдохнула. Я тут же поднял глаза: на секунду личико исказилось гримасой боли, а потом тут же расслабилось. Малфой был тоже внутри. Да… выдержки Грейнджер не занимать. Может, она не такая бесстыжая, какой хотела казаться?

Люциус задавал темп, а я почти сразу подстроился под эти движения. Он хрипло стонал, я шумно дышал и постанывал сквозь стиснутые зубы, а девушка тихонько поскуливала в такт нашим движениям.

— Громче, Грейнджер, я хочу, чтобы ты орала под нами!

Люциус, да уймись ты наконец!

Гермиона обвивала мою шею своими нежными руками, а я, прикрыв глаза, полностью отдался восхитительным, бесстыдным ощущениям. Так было легче не замечать некоторые несоответствия…

Шуршание ткани заставило приоткрыть глаза: Люциус стягивал вниз корсет, высвобождая грудь девушки из оков ткани, его ладони тут же сжали эти восхитительные окружности, а пальцы крутанули бусинки сосков — Грейнджер вцепилась мне в плечи своими пальцами… Не задумываясь, что делаю, накрыл губами ее сосок, втянул твердый бугорок в рот, облизал. Кажется, девушке эти действия понравились, потому что она тихонько простонала, запутываясь пальцами в моих волосах, притягивая ближе к себе.

— Какая чувственная девочка, — голос Люциуса опять нарушил всю идиллию.

Все. Больше никакого секса с посторонним человеком. Грейнджер должна принадлежать только мне в эти минуты соития. И когда только появились эти собственнические замашки?

Движения, трение тел друг о друга продолжались. Уже находясь в доле секунды от разрядки, мне послышался всхлип. Я посмотрел на девушку: голова запрокинута, а из наружных уголков глаз стекали слезинки…

Я не успел почувствовать себя мразью, потому что тут же со стоном кончил. В голове все заполыхало яркими красками, и мне было уже не до самокопания.

Малфой, казалось, только этого и ждал. Два рваных толчка — и уже разряжаясь, он схватил Грейнджер за волосы на затылке, заставляя повернуть к нему голову, и впился губами в ее рот. Он шумно дышал и постанывал ей в губы.

От моего экстаза остались одни болезненно-приятные осколки.

Девушка, запрокинув одну руку, гладила Люциуса ладошкой по щеке, как бы призывая углубить поцелуй. Но про меня Гермиона тоже не забывала: вторая ладонь порхала по моим плечам, шее, пальчики очерчивали контур губ, носа, играли с прядями моих спутанных, влажных волос.