Женщина с прошлым, или В кольце ночных желаний
Шрифт:
Она посмотрела на вошедших мужчин. Один держал в руках большой чемодан. В голову ее закрались страшные предчувствия. «Распилят и упакуют, – подумала она. – Хотя рядом лес, можно просто похоронить меня под елью. Или сперва уложат куски моего тела в чемодан, а потом уж похоронят под елью».
– Это Артур вас нанял?! – выкрикнула она. – Что вам нужно?!
Ирина с ненавистью посмотрела на пристроившихся в сторонке мужчин, казалось, подготовившихся к просмотру фильма в кинотеатре. Тип, сидевший рядом с ней в автобусе, медленно вытащил из брюк ремень.
– Говори, – прищелкнул он языком.
– Что говорить? – уже не так
Удар был резким и неожиданным. Шея и часть плеча занемели от боли, расплывшейся по ее телу волной горячей лавы. Ирина упала со стула, но ее тут же усадили обратно. Руки ей вывернули назад, она громко вскрикнула и наклонилась вперед, потеряв при этом сознание.
– Приведите ее в чувство, – сказал Резо, внимательно следивший за выражением лица женщины.
Борис похлопал Ирину по щекам, голова ее дернулась в сторону, но веки не вздрогнули. Тогда он взял протянутую ему кем-то бутылку с водой и плеснул ей в лицо. Ирина очнулась.
– Кто убил Стаса Никлогорского? – Резо вышел вперед и остановился перед ней.
– Стаса? – всхлипнула она, вытерев окровавленный рот, и непонимающе уставилась на него.
– Кто убил Викторию Азарову? – задал он новый вопрос.
Даже в этом слабо освещенном месте стало заметно, как потемнели ее глаза. Резо нахмурился. Мысли всегда проносятся в мозгу очень быстро, и люди порою не контролируют их. Слова же, наоборот, выдаются после некоторой предварительной обработки. Именно поэтому речевой аппарат работает медленнее сознания, давая человеку возможность «отредактировать» то, что он собирается озвучить.
Марат увидел, как плечи женщины устало опустились.
– Я не убивала Вику, – сказала Ирина. – Вы ведь это хотите знать?
Резо наклонил голову, посмотрев на нее исподлобья. Как всегда, неизвестно откуда к нему приходило особое чувство, подсказывающее, насколько искренен человек, отвечающий на его вопросы. Он понял: женщина не лжет, утверждая, что она не убивала сестру. Но он также знал и другое – что Ирина ничего не сказала о том, отдавала ли она приказание избавиться от Вики, а заодно и от сына Червонного.
– Кто убил?
– Я не знаю.
Резо заметил, что голос ее был твердым. В нем не слышалось страха, и это было неправильно. Человек, не испытывающий ужаса, не способен обнажить свою душу. Либо он уверен в своей правоте настолько, что не считает нужным бояться, либо его болевой порог занижен, а значит, до его нутряного страха еще можно добраться. Резо отошел в сторону и кивком головы указал стоявшему рядом сподручнику, что делать дальше. Тот понял его без слов: схватил Ирину за плечи и повалил ее животом на стол. Одной рукой Борис держал ее за шею, не давая вырваться, другой натянул на ее голову пальто и узкую юбку, оголив ей бедра. Марат отвернулся, пытаясь не смотреть, как второй палач срывает с нее нижнее белье. Зверски рыча, палач провел ладонями по кружевным чулкам. Ирина закричала:
– Нет! Пожалуйста!!
Мужчина рванул на себя тонкую материю, оттянул трусики и запустил руку между ее обнаженных бедер. Ирина дернулась и ударилась лбом о гладкую поверхность стола.
– Не надо, – прошептала она. – Я не знаю, кто убил мою сестру.
Резо взмахнул рукой, и мужчина ослабил хватку.
– Говори, – сказал он, близко к ней наклонившись.
– Что
– Тогда, может, знаешь почему? – Резо убрал ее слипшиеся от крови волосы со лба.
– Не знаю. Из-за акций. Наверное.
Ирина в ужасе посмотрела на него и внезапно вырвалась из рук державшего ее мучителя. Она никуда не побежала, просто стояла и смотрела в глаза человеку, которого выделила как главное лицо в этой компании. Все остальные не двигались, ожидая дальнейших приказаний Резо. Лишь Борис вытащил из-под полы куртки пистолет. Ирина выпрямилась. В разорванной одежде, с кровоподтеками и ссадинами на лице, она выглядела измученной и в то же время прекрасной. Марат с удивлением смотрел, как она сделала шаг к Резо, и тот весь напрягся из-за ее легкомысленно-доверчивого движения.
– Я не убивала, – еще раз повторила Ирина, всматриваясь в черные глаза Резо. – Все, что угодно, но не убийство! Ни Викторию, ни того мужчину. Мы ведь с ней совсем недавно познакомились.
Она рассказала, каким образом получила акции, где и когда виделась с сестрой. Описала их короткую встречу в Брайтоне, и что она почувствовала по этому поводу. При этом Ирина старалась, чтобы слова ее звучали искренне и убедительно, понимая, что от этого зависит ее жизнь.
Резо внимательно слушал ее сбивчивую речь и не менее сосредоточенно наблюдал за выражением лица. Опытный физиономист может легко понять, лжет человек или говорит правду. Для этого следует не только вслушиваться в его голос, но и наблюдать за невербальными реакциями. Если губы могут лгать, то лицо и тело человека редко оказываются такими же коварными. По ним с легкостью можно прочитать правду, и порою это происходит незаметно для самого лжеца.
Резо уже составил свое мнение об Ирине и ее поведении. Он отодвинулся, потом быстро взмахнул рукой и нанес ей оглушительную пощечину.
– Ты будешь молчать, – сказал он. – Если кто-нибудь узнает о том, что здесь произошло, на следующий день твоего деда найдут где-нибудь в канаве.
Он посмотрел на Бориса, и тот, схватив женщину за шею, потащил ее к микроавтобусу. Усадив Ирину на переднее сиденье, Борис приказал водителю отвезти Ирину на место, откуда они ее забрали. Затем он вернулся в дом к Резо, Марату и остальным.
– Едем к Червонному, – произнес Резо.
Ирина даже не заметила, что микроавтобус остановился, настолько она была погружена в себя, размышляя о случившемся. Водитель перегнулся на заднее сиденье, пошарил там и бросил ей на колени сумочку, о которой она уже забыла.
– Выходи, – сказал он и оскалился, глядя на ее порванные чулки.
Ирина быстро выскочила из машины и, не разбирая дороги, побежала вперед. Метров через сто она остановилась и огляделась, пытаясь понять, где находится. Дом деда был совсем рядом, но в противоположной стороне от того места, куда она прибежала. Ирина запахнула пальто, державшееся только на одной пуговице – остальные валялись в лесу у сторожки, – и, прижав сумку к груди, медленно пошла по направлению к дому. У подъезда она присела на скамью. Благо лампочка в фонаре перегорела, так что она могла укрыться в темноте, не привлекая к себе любопытных взглядов. Кровь на разбитых губах запеклась и превратилась в корку. Рана на лбу горела, отчего в ее глазах все мутилось и расплывалось.