Женщина в бегах
Шрифт:
– Кстати о собаке…
– Изабель всегда за ним приглядывала из-за графика Иан. Так что Кенни Джи и ее пес тоже.
– Но он купил собаку. Вероятно, он платит за лицензию на собаку, и я думаю, вы правы – он больше заботится о собаке, чем о Изабель. Но она должна вернуть пса. Я могу организовать обмен. Или вы можете забрать его и вернуть.
– Я спрошу Изабель, но вряд ли что-то получится.
Слеза скатилась по щеке Ти, и она смахнула ее рукой.
– Она знала, что ему все равно. Она знала, что он хочет ее смерти, и решила уйти – на
Внутри Грей все закипало. Хотел ее смерти?
– Он сказал мне, что она уезжала и раньше.
– И он всегда очень мило уговаривал ее вернуться. А когда милые разговоры не помогали, начинал угрожать.
– Чем он ей угрожал?
Грей подавила слезы. Может, Ник прав. Может, ей рано заниматься таким делом.
– Он сказал…
Ти провела пальцем по кускам салата и сыра на столе. В свитере ей явно было жарко, по виску струился пот.
– Он сказал, что тем, кого она любит, не поздоровится. Сначала она ему не поверила, но потом он отравил ее кошку.
Грей стало трудно дышать. Иан отрицал свою причастность к смерти Морриса.
– Как это?
– Ветеринар обнаружил крысиный яд в организме Морриса. Изабель ничего не оставалось, как усыпить его.
– Откуда вы знаете, что Иан… Я имею в виду, кошки вечно хватают все подряд. Моррис мог найти…
Она замолчала, а Ти продолжала качать головой.
– Ладно, может, он и убил кота.
– Мы точно знаем, что он убил кота.
Грей отхлебнула «Маргариты», но вкуса не почувствовала. Хорошо, ведь она ненавидела текилу. Она любила мартини – грязный, розовый, «Гибсон»… Но от той жизни она отказалась как и от таких коктейлей.
– Ти, я все понимаю, и мне очень жаль, что Изабель оказалась в такой ситуации. Но я не могу просто сказать Иану, что с ней все в порядке, что с Кенни Джи все в порядке и что ему нужно просто обо всем забыть. Мне нужны доказательства.
Ти покосилась на Грей.
– Какие доказательства?
– Фотография Изабель, держащей завтрашнюю газету, фотография ее левого бедра, рукописное заявление, в котором говорится, что с ней все в порядке, а также ответы на три контрольных вопроса. И мне нужно, чтобы Кенни Джи был на фотографии с газетой.
На салфетке Грей записала эти инструкции вместе со своим адресом электронной почты.
– И еще вопрос: вы дали Изабель мой номер телефона?
Ти свернул салфетку в небольшой квадратик.
– Дала. Я думала, она должна знать, что он ее ищет и нанял вас.
От эмблемы «Короны» на стол ложились слабые золотистые и синие блики. Ей хотелось спросить Ти о черном грузовике и утренней поездке. И особенно она хотела спросить об Омаре, но чутье подсказывало ей подождать.
– Так вы знаете, где она? – вместо этого спросила Грей. – Ей что-нибудь нужно? Деньги или билет на самолет…
Ти покачала головой.
– Иан – это сплошная ложь. Он ее не любил. Он никогда ее не любил. И если она когда-нибудь вернется, она расскажет Медицинскому совету Калифорнии все, о каждом ударе, который она получала от него.
– Полиция…
– Мы не вызывали полицию. Вызов полиции разозлил бы Иана еще больше.
В некоторых случаях запретительные судебные приказы кормили зверя, а не приручали его. Иногда запретительные судебные приказы давали ощущение ложной безопасности, хотя это всего лишь бумажный щит. Как будто урод, который пихается, пинается, бьет или душит свою девушку, будет уважать закон. К тому же нарушение запретительного судебного приказа – не серьезное преступление. Укус насекомого, даже не зараженного вирусом Зика. Какой носорог испугается обыкновенного комара?
Изабель не идет к суду за защитой?
Грей понимала это лучше всех на свете.
– Изабель в порядке, – сказала Ти. – У нее есть деньги, у нее есть пистолет и у нее… есть я.
У Изабель пистолет?
Отстой.
Ник думает, что Иан О’Доннелл хороший парень и оружие ей не нужно. Но Грей знала, что такие ребята никогда поначалу не вызывают подозрений и кажутся хорошими… Пока не станет слишком поздно и на их руках не окажется кровь.
Это была их первая годовщина, и уже в третий раз за ночь Шон танцевал с Джорджиной, британкой с кривой челкой, которая по работе могла пройти на любую вечеринку. И теперь миссис Диксон знала, что ей придется что-то сказать, и знала, что он посмотрел на нее так, как на следующий день после ее дня рождения, всего две недели назад – дня рождения, о котором он забыл…
Черт возьми, ссора в первую же годовщину.
Вернувшись в свой номер, миссис Диксон поставила на кровать ведро четвертаков – выиграла в автоматах. Она играла одна. Нервы были натянуты словно струны.
– Я должна была сказать: «Нет, спасибо, я не возьму двести пятьдесят долларов»? – наконец спросила она мужа. – Что я сделала такого?
Шон не ответил. Он взял банку кока-колы из бара, налил в стакан, вылив еще две маленькие бутылки «Джека Дэниэлса». Он перемешивал коктейль мизинцем и пристально смотрел в окно, выходящее на побережье.
– Шон, – умоляла миссис Диксон, – пожалуйста, ответь мне и перестань обижаться.
Ее решимость доказать свою правоту испарилась, к тому же было трудно одновременно дышать и умолять.
Но теперь она поняла: хотя она и не была главной героиней фильма «Непристойное предложение», она все же знала, что было такого в ее поведении. Никто не предлагал Шону миллион долларов, да и она бы никогда не легла в постель с техасцем. И все же она извинилась:
– Такого больше не повторится, ладно? Шон, это было безобидное развлечение, я бы…
Он бросился к ней, в последний момент повернулся и скинул ведро с кровати. Четвертаки разлетелись по комнате, как крошечные шрапнели.