Женщина в мире мужчин
Шрифт:
– Иногда кажется: села бы в машину, плюнула бы на всех и на всё… и уехала бы далеко-далеко. Одно останавливает – машины нет, – попыталась я поднять нам обоим настроение, ответив ему анекдотом, но получилось как-то не очень весело, если честно.
– Ладно. Давай не будем больше пытаться “делать хорошую мину при плохой игре“, как у вас на поверхности говорится. И если тебе хочется пореветь – то и реви “на здоровье“, ибо я понимаю: тебе, как матери, будет очень непросто услышать продолжение истории.
Я с благодарностью кивнула, а мой Наставник стал “вещать“ дальше:
– Итак,
– Да… мы все в юности этим “грешим“, а потом расхлёбываем, – подтвердила я мысль Мая. – Глупые ещё, а потому не понимаем того, что на самом деле для семейной жизни надобно.
– Есть такое. Вот и Зоя решила: для полного счастья ей не хватает только мужа “с картинки“, чтобы все вокруг обзавидовались, но желательно ещё и не бедного. А потому и собралась ехать не куда-нибудь, а на Сочинский кинофестиваль, начитавшись в женских журналах о том, что артисты кино очень даже неплохо зарабатывают. Да и “засветиться“ рядом с известным “лицом“ ей тоже очень хотелось. Вот и полетела она в Сочи, где, как известно, тёмные ночи.
– А ты не хочешь мне рассказать, с кем Зоя оставила своего сына? Как понимаю, не с собой же она его взяла? – полюбопытствовала я, всё ещё волнуясь о маленьком ребёнке нашей героини.
– Как вижу, твои иллюзии по поводу того, на какие поступки способны люди, ещё не до конца рассеялись. А “наша барышня“ решила, что четырёхлетний ребёнок – это уже вполне зрелый человек, и его можно запросто оставить на две недельки и одного, если обезпечить ему достаточный запас сушек, печенек и крекеров. А вода из крана и туалет, мол, вообще гарантируют её сыну полный комфорт. Ведь Зоя и так не утруждала себя готовкой, кормя Виталия или теми же печеньками, или кашами и макаронами, которые нужно было только залить горячей водой.
После этих слов Мая я снова чуть не заплакала, но сдержалась и спросила:
– А она не побоялась, что маленький Виталик будет кричать или откроет окно и привлечёт внимание прохожих.
– По-моему, ты нашу героиню недооцениваешь! Во-первых, они жили на 9-ом этаже; во-вторых, Зоя предусмотрительно опустила железные жалюзи, стоявшие на окнах снаружи, оставив лишь маленькие щёлочки; а в-третьих, строго-настрого запретила сыну подходить к дверям, окнам... и кого-либо звать, потому что тогда, мол, придут “плохие дяди“ и убьют его…
Вот тут-то я и не выдержала, снова тихо заплакав, надеясь только на то, что благодаря аутизму сын Зои легче перенёс то, как с ним поступила родная мать.
– Ну он же не был дебилом, поэтому даже не надейся на то, что Виталик ничего не понимал и не страдал, – не дал мне Май погрузиться в оправдательное самоуспокоение от мысли о том: мол,
– Не волнуйся так сильно, пожалуйста! Тогда с Виталиком ничего страшного не приключилось, разве что… он очень сильно испугался, когда во время грозы в квартиру – видимо, через вентиляцию – попала шаровая молния. Но она взорвалась, не долетев до мальчика. Хотя скучал по маме он, конечно же, сильно.
Увидев, что я немного успокоилась, мой Небесный друг продолжил:
– А “наша девушка“ тем временем прекрасно проводила время в Сочи. Её красоту и раскрепощённость, само собой, оценили очень многие мужчины. Но… сама понимаешь: она выбрала для себя самого красивого. Не стану называть тебе его имя. Ибо сейчас этот артист известен, счастливо женат и имеет маленькую и чудесную дочку. И, уверен, не хочет вспоминать всю ту историю… А тогда и он, и Зоя настолько “воспылали страстью друг к другу“, что молодой человек даже предложил ей переехать жить к нему в Москву.
– Мечта девушки сбылась, вот только больной ребёнок нашей героини в эту “идиллическую картину счастья“ никак не вписывался, – хмыкнула я.
– Да, ты права. Но и особо ей не мешал, так как, вернувшись из отпуска и обнаружив, что с Виталиком ничего плохого не произошло, девушка расслабилась и решила принять предложение молодого человека о её переезде в столицу.
– Как же так? А сын? – искренне возмутилась я.
– А Зоя решила: закупит Виталику сушек и крекеров на целый месяц, а за этот срок сможет так влюбить в себя своего нового избранника, что и про сына ему расскажет. Ну или… в крайнем случае, через месяц приедет и будет думать, каким образом дальше с сыном поступить.
“Может, в детский дом его отдать?“ – поразмышляла она и, оставив – на всякий случай! – ещё и 10 пачек макарон, укатила в Москву.
– Что? Макароны? Так ведь больной аутизмом четырёхлетний ребёнок не умеет их варить. Или она его как-то этому обучила? – аж подпрыгнула я на скамейке от крайнего возмущения.
– Наивная ты, Анастасия. Зоя решила, что в том случае, если она немного задержится в Москве, “не управившись“ за месяц, – ребёнок от голода их и сухими сгрызёт.
– Господи! – только и смогла выдохнуть я перед тем, как зареветь. А немного успокоившись, спросила:
– А почему она не попросила своего партнёра по наркобизнесу иногда приходить и присматривать за Виталиком?
– Что ты! Тогда она была бы в его глазах (да и для всех жителей их городка, ибо там тайны не скрыть) какой-то ужасной матерью, бросившей своего больного ребёнка одного. А её огромная гордыня никак не могла такого допустить. Вот поэтому Зоя и предпочла вариант, о котором я тебе рассказал.
– Как всё это ужасно. Только теперь я до конца поняла твою фразу о том, что далеко не всем на Земле можно рожать… А также твой рассказ о жизни в более высокоразвитых, чем наш, мирах, где право "иметь" ребёнка получают только 10-12 процентов женщин… Да и то, полагаю, сию привилегию ещё и заслужить надо, – вопросительно посмотрела я на своего собеседника.