Женщина в озере (Сборник)
Шрифт:
— Если увидишь телефонную кабину, остановись,— попросил он.— Мне нужно позвонить.
— Хорошо.
Они проехали на восток Сент-Луиса, когда Барн наконец обнаружил телефонную кабину и притормозил у тротуара. Грофилд вышел, выбросил пустые пакеты в мусорный ящик, зашел в кабину и набрал номер.
— Мне нужно соединиться с театром «Мил-Гров», Индиана. Моя фамилия Грофилд.
— Одну минутку,— ответила телефонистка.
Грофилд стал ждать. Он слышал множество щелчков и голосов, потом раздался голос Мэри, потом телефонистки, задающей вопросы, чтобы выяснить, кто у телефона.
— Дорогая! —
— Да! Как ты поживаешь?
— Хорошо. Вероятно, я вернусь в середине будущей недели.
— Это хорошо или плохо?
— Думаю, что хорошо. Догадайся, с кем я здесь встретился в отеле? С Чарли Мартином.
— Я давно уже его не видела,— сказала Мэри.
— Как поживает твой кузен? — спросил Грофилд.
— Лучше. Сейчас он отдыхает.
— Скажи ему, что я спрашивал о нем.
— Он делает все возможное, чтобы скорее поправиться. Он так торопится встать на ноги.
Грофилд улыбнулся.
— Пусть он немного поработает,— посоветовал он.— Заставь его сменить электропроводку. Это его подбодрит.
— Хорошо.
— До скорого свидания, моя милая.
— До скорого. Желаю удачи.
— Все будет хорошо,— ответил Грофилд.
Он вышел из кабины и сел в машину.
— Ты удивительный человек,— заметил Барн, отъезжая.
— Все дело в привычке.
— Я всегда догадываюсь, когда парень звонит по телефону своей жене,— сказал Барн. Я вижу это по лицу.
Грофилд удивленно взглянул на него. Ничего подобного он от Варна не ожидал.
— Ты женат? — поинтересовался он.
— В настоящее время нет.
Барн произнес это безразличным тоном, не отвлекаясь от дороги, и Грофилд не стал продолжать разговор.
Глава 4
Грофилд, сидя в машине рядом с Хугесом, заметил, что стрелка спидометра ни разу не переползла за цифру дозволенной скорости. Хугес разработал всю операцию, но он также должен был быть их водителем, и все говорило о том, что он будет на своем месте.
Прежде всего, машина. Она была легкой, мощной, прекрасно слушалась руля, а Хугес вел ее так, словно она была частью его самого.
Грофилд, который с восхищением наблюдал за ним, чувствовал, что Хугес способен сделать с ней все, что захочет, что она повинуется малейшему его движению.
Они очень хорошо беседовали, когда ехали на юг. Один раз Хугес заговорил с ним о деньгах.
— Я вложил в это дело две тысячи. Может, это и нескромно, но у меня нет желания бросать деньги на ветер.
— Я с этим согласен.
Так уж заведено: после налета парню, который вложил в дело деньги, возвращают их в двойном размере. Риск был достаточно велик, чтобы сделать необходимым такое вознаграждение. Две тысячи долларов, которые Хугес вложил в операцию, должны превратиться в четыре тысячи.
— Я нашел для этого одного типа,— сказал Хугес, не спуская глаз с дороги, но выражение его лица изменилось, как будто он смотрел на своего собеседника.— Врача. Я его знаю уже несколько лет.
— Я тоже использовал одного врача в двух или трех предприятиях,— заметил Грофилд.— В Нью-Йорке. Если вам когда-нибудь понадобится, чтобы кто-нибудь профинансировал вас в Нью-Йорке, обратитесь к нему. Доктор. Честер
— А мой парень в Сент-Луисе, доктор Леон Кастелли, на Гров-авеню.— Хугес вопросительно взглянул на Грофилда.— Но почему доктора? Это до меня не доходит.
— Дополнительный заработок,— пояснил Грофилд.— Мне кажется, что я никогда не занимался делом, которое не подкреплялось бы дополнительными затратами. Есть такие профессии, когда получают наличными. Доктора, например, имеют больных, которые платят им наличными.
Хугес улыбнулся.
— У каждого своя комбинация.
— У нас в стране очень много людей, которые никогда не заявляют о своих заработках налоговому инспектору. Эти люди могут истратить несколько сот долларов, но если они станут тратить больше, то рискуют привлечь к себе внимание и заработать неприятности. Вот почему эти деньги лежат мертвым капиталом в частных сейфах.
— Вы бы хотели иметь отмычку от них? — спросил Хугес.
— Ну, конечно.
— Но почему они вкладывают свои деньги в операции вроде нашей? Ну, я знаю, на что мы используем их, но как получилось, что они нам их дают?
— Они не могут видеть, что деньги лежат мертвым капиталом. Они хотят, чтобы деньги работали на них и чтобы каждый доллар приносил им еще доллары.
Хугес покачал головой.
— К чему это ведет? Деньги существуют для того, чтобы их тратить.— Он снова улыбнулся.— Вот почему я всегда на мели. Когда они у меня есть, я их сразу просаживаю.
— Я тоже их трачу,— сказал Грофилд, думая о своем театре.
— Но не эти врачи, да? Кастелли дает мне две тысячи, я верну ему четыре, и все они отправятся в сейф?
— Вероятно.
— Но тогда к чему эта? Если он не сможет их потратить, для чего они ему?
— Не знаю — сказал Грофилд.— У них, вероятно, другой взгляд на эти вещи.
— Да. Вот почему они доктора, а мы...— Он пожал плечами, не спуская глаз с дороги.— Потому что мы...
Это высказывание положило конец разговору. Некоторое время они ехали молча, потом Хугес спросил, не возражает ли Грофилд против радио. Грофилд не возражал, и они стали слушать передачи местного радио.
Национальная дорога привела их в конце концов на юг штата. Оттуда они могли при желании попасть в Кентукки, но они пересекли реку в Кап-Хирардо.
Там они выехали на другую дорогу, снова направились на юг, затем перебрались на дорогу, ведущую в штат Арканзас.
Их место назначения находилось в десяти милях езды, около местечка Пигготт.
Глава 5
Высокий холм, напоминающий по форме пирамиду, был завален старыми автомобилями и отдельными кузовами, ржавевшими под солнцем. Три небольших деревца, чудом выжившие среди этого хаоса металла, тянули к солнцу свои зеленые ветви, и узкая дорога петляла между этим железом, как будто однажды тут прошел бульдозер и прочистил себе путь. На вершине холма возвышалась старая деревянная ферма, одноэтажная, несуразная, немного склонившаяся набок, как свеча, которая оплывает. Стены ее не видели краски, по крайней мере, в течение четверти века и теперь совсем посерели, как это случается с деревом, ничем не защищенным.