Женщина-ветер

Данилова Анна

Я захлебывалась слезами, содрогаясь всем телом. Все разрушилось в этот вечер, все, ну просто абсолютно все, и я не то что не хотела оставаться на свободе, я не хотела жить…

Помнится, я что-то кричала об этом, рвалась к двери, хваталась за чемодан, но Борис крепко держал меня в своих руках.

Меня привел в чувство звонок в дверь.

– Ну вот, наконец-то Марк пришел! – с облегчением воскликнул Борис, словно точно знал, что звонит именно Марк. Да, он никогда, когда я была дома, не открывал дверь своими ключами, Марку хотелось, чтобы ему открывала я. Борис сказал это таким будничным тоном, что мне снова

захотелось плакать. Конечно. А почему бы ему и не предположить, что это Марк, хотя я-то знаю, что это не он, что он больше никогда не придет, а уж тем более сегодня, накануне нашей свадьбы… По сценарию, написанному Беатрисс, он должен был исчезнуть из моей жизни. Навсегда.

Борис открыл дверь. Марк, увидев его, побледнел.

Глава 24

– Белла! – крикнул мне Марк из-за Бориса. – Ты зачем ему открыла? – И теперь уже обращаясь к самому Борису: – Ну что же ты? Обещал ведь!

Столько драматизма и горечи было в его словах, что я немного опешила. Между тем Марк бросился ко мне и прижал так, как прижимал меня до письма Беатрисс… Наваждение продолжалось. Мы снова играли с ним в сложную, невыносимую уже для меня игру в любовь.

– Белла, ты плачешь? Что случилось? Что сказал тебе этот человек?

Он старался не смотреть на Бориса. Будь он физически посильнее, набросился бы на незваного гостя и набил бы ему морду, но, помня, видимо, о вчерашней недолгой борьбе с ним, закончившейся разбитым носом, просто делал вид, что его нет рядом.

– Ты меня не так понял, старик, – виноватым тоном произнес Борис. – Я приехал сюда по делу, но не по той причине, что вчера… Берта оставила конверт для Беллы…

У меня сразу слезы высохли. Еще одно послание?

– Как это конверт? Что это – посмертная записка? – спросил Марк растерянным голосом.

– Если бы… – вздохнул Борис. – Нет. Просто я знал, что она собирает деньги для Беллы и складывает вот в этот конверт. Здесь и написано на нем: «Белке», видите? Думаю, она определила сумму, которую должна выплатить тебе… – Он смотрел на меня с таким видом, будто я несколько минут тому назад не признавалась ему в том, что убила Беатрисс. – За все то, что ты вытерпела по ее вине.

Но я-то отлично понимала, о каких деньгах идет речь. Они – Марк и Беатрисс – откупались от меня. Они собирались бросить меня, предварительно разорвав на клочки…

Марк, взяв у Бориса конверт, протянул его мне. Я приняла его так, словно внутри его заложена взрывчатка. Приоткрыла его и увидела там пачку потрепанных евро. Меня в это время мало интересовала сумма…

– Вот, собственно, и все, – сказал Борис, не сводя с меня взгляда. Потом, словно очнувшись, добавил: – Хотя нет, не все. У вас же, ребята, завтра свадьба. Понятно, что меня не будет, об этом и говорить нечего. Но я тоже приготовил вам подарок. От нас с Бертой.

Он достал из кармана черную бархатную коробку, открыл ее (руки его дрожали, он едва справился с крохотным замком), и мы увидели часы. Пару наручных часов – мужские и женские. Из желтого металла, стильные, украшенные камнями, с массивными браслетами.

– Пусть время работает на вас.

С этими словами он обменялся с Марком быстрым рукопожатием, затем как-то неловко, как мальчик, которому предложили поцеловать свою кузину, а он еще ни разу никого не целовал,

клюнул меня, судорожно вздохнув, в щеку и ушел. В каждом его движении сквозила вина.

Марк увидел брошенный на полу чемодан (Борис так и не позволил мне взять его в руки, он лежал на боку так, словно дремал перед дальней дорогой). В его глазах застыл немой вопрос: куда это мы собрались?

– Понимаешь, – вспыхнула я, видя перед собой прежнего, любящего Марка и тем не менее намереваясь ему солгать, – он позвонил, сказал, что у него дело ко мне, вот у меня и сдали нервы… Я поняла, что за мной едут. Собралась…

– Понятно. А как же наш уговор, что ты никому не будешь открывать? Да мало ли кто тебе позвонит?

– Марк, подожди, не ругай меня… Хватит. Я и так устала. Давай лучше спокойно поужинаем и ляжем спать. Разве ты не видишь, в каком я состоянии?

Мне удалось урезонить его. Он даже успокоился под действием моих слов.

– Да, ты права, Белла, прости. И за то, что я задержался, тоже прости. И за то, что выпил…

А я даже не почувствовала. Марк выпил. С клиентом, надо полагать.

– У тебя все в порядке? – спросила я так, словно наши главные проблемы были связаны с его профессиональными делами. Словно не было запрятанных в конверте «ландышей» и ядовитого письма Беатрисс. Сама не понимаю, как же мне удавалось так контролировать себя, свои слова, поступки, жесты… Ведь мне хотелось тогда бросить письмо Беатрисс ему в лицо и сказать, что самое время вызвать такси и проводить меня домой. Что ему не стоит так напрягаться из-за меня и делать вид, что завтра состоится наша свадьба. С другой стороны, а почему бы ему самому не испить эту чашу с отравой до самого дна? Я терпеливая, дождусь до завтра, надену платье, встречу парикмахершу и даже выпью с ней пару чашек кофе… А потом сяду у окна и стану ждать лимузин. Сколько понадобится. Пока паутиной не зарасту.

– Знаешь, бог с ним, с этим Борисом, к тому же видишь, какой он нам подарок приготовил… Ты что-то говорила про ужин? Что у нас на ужин? – Он ласково ущипнул меня за щеку.

– Двадцать пять бутербродов и бульон, – улыбнулась я непослушными губами.

– А если серьезно?

– Один половник рассольника и немного мясного салата.

– Отлично!

Я смотрела на Марка и удивлялась тому, как может человек быть таким лицемерным и вести себя так, словно ничего не происходит? Я вдруг вспомнила, что Марк своим приходом помешал мне задать Борису вопрос: знает ли он, что его жена была беременна? Ведь наверняка он просматривал заключение экспертизы, да и сам следователь или эксперт должны были поставить его в известность. Да, безусловно, знал, решила я. И думает, бедняга, что ребенок от него. Поэтому и переживает еще больше, и боль его двойная – он потерял и жену и ребенка! Беатрисс продолжает терзать его и после смерти.

Мне очень хотелось рассказать Марку про письмо. Все в подробностях, как другу, как мужу, как любимому человеку, пожаловаться ему на Беатрисс… Но как, если передо мной сидел один из главных персонажей этой мелодрамы? Один из главных злодеев? Мне не верилось… Может, поэтому я как ни в чем не бывало накормила его, даже составила ему компанию, достав из чемодана бутерброды и термос с чаем. Увидев это, Марк даже расхохотался. А почему бы ему и не посмеяться, тем более что он уже был навеселе?