Женщина за стеной. Лирика

Ваншенкин Константин Яковлевич

"Не сумела её распять…"

Не сумела её распять Жизнь, текущая монотонно. Выходила она раз пять Замуж — впрочем, вполне законно. И несли её два крыла На супружеском новом марше. Чем моложе она была — Тем мужья её были старше. Но имелась ещё одна Предусмотренность в этом деле: Начинала стареть она — И мужья её молодели. 1994

Мужчина и женщина

Шли различным путём — Чуть

достать взглядом. Оказалось потом, Что идут рядом. Ни один не зачах В бывших снах гордых. Он раздался в плечах, А она в бёдрах. Стал он крепче, ловчей, А она мягче. Впрочем, выигрыш чей В том земном матче? 1994

"Ужасно, если баба глупая…"

Ужасно, если баба глупая, — Разгладив белое чело, Она сидит, глазами лупая. Ей не втемяшишь ничего. Ну что ж, смиримся с этой истиной — Ведь сказано не наобум. Но чёткий и безукоризненный Надоедает женский ум. Смеяться будешь или хмуриться — Всё это, право, не беда. А мне всего милее умница, Что скажет глупость иногда. 1994

Расправа над поэтом

Он провидцем был и пастырем, А они ему Залепили очи пластырем, Повлекли во тьму. Хохоча над шуткой плоскою, — Всё равно, мол, врёт! — Тоже клейкою полоскою Защемили рот. «Не сживать досрочно со свету! Хватит этих мер…» А коль что напишет сослепу, Как старик Гомер? 1994

Утро

Просыпаюсь разбитым, — Завалящий товар. А под окнами битум Как сапожницкий вар. С кепкой драною нищий. А недавний байбак, Не смущаясь вонищей. Лезет в мусорный бак. Эта жизнь — не находка. Подумаешь, плюнь! Но в оранжевом тётка, Седая как лунь, Не дождавшись зарплаты (Ещё подождём!), По асфальту заплаты Кладёт под дождём. 1994

Молодые поэты после войны

Стихи пришли с блиндажных тесных нар Сквозь ту испепеляющую вьюгу, И оттого-то — весь наш семинар — Мы хорошо относимся друг к другу. Но каждый как смиренный пилигрим, Мы за столы учебные садимся И колкости друг дружке говорим, Хотя ещё без явного садизма. 1994

Госпиталь

(Из цикла)

Приём прибывших. В госпитале баня. Тяжёлым — и она нехороша. Солдатика намыливает няня, Сестра за ней льёт воду из ковша. Потом дадут бельё, покормят сытно, — Быть может, и в преддверии конца. Я голый, но ни капельки не стыдно — Как будто обмывают мертвеца. Потом —

хочу участвовать вот в этих Беседах, что над койкою моей Шуршат, но нет возможности ответить И то, что нужно, выразить ясней: «Не отрезайте ногу, докторица, Не совершайте этот укорот. Она мне очень даже пригодится, Чтоб отбивать чечётку у ворот. Кто вам сказал, что у меня гангрена? Я утверждаю — это чепуха! Не отрезайте ногу до колена, Зря не берите на душу греха…» Рост у него сто семьдесят при весе Лишь сорок шесть… Эй, парень, веселей! Ходить учиться будешь на протезе, Ну, а сначала пара костылей… Какой в окне горит закат весенний В уже затихшей вишенной пурге! Как много есть ночей для размышлений, Какая боль в утраченной ноге! И с головой укрывшееся горе, И на совсем забытое настрой, И сны, и разговоры в коридоре С дежурящей у тумбочки сестрой. 1995

Кольцо

Фонарик-«жучок», Жужжащий в руке у кого-то, И света пучок, Возникший вблизи поворота Тропинки. Темно. Не ведомо, что ему надо, Но это пятно Качается в сумраке сада. Почти уже час Маячит, и всё ему мало. — Ну что там у вас? — Наташа кольцо потеряла. — Да что за мура! При солнечном свете свободно Найдёте с утра!.. — Ей важно, чтоб только сегодня… Не думал тогда, Что смутно останется с лета, Как чья-то беда, Движенье тревожного света. 1996

О. Лесбос

К этому острову снова Острый возник интерес: Мимо проходит сурово Общность ума и телес. Однопартийная резвость — Женские эти пиры. Лежбище острова Лесбос, Дымка античной поры. 1996 Эгейское море

Колокольный звон

Вновь осень за летом В распахнутой шири… Гудки под запретом, Звонить — разрешили. Согласием высшим Открытые зоны, В которых мы слышим Забытые звоны. В соборе И в церкви. В Загорье И в центре… 1996

Птица и кошка

Измучены присутствием друг друга В пределах комнаты одной… На штору кошка прыгает упруго, А птица в клетке хохлится родной. Вновь солнце появляется в тумане, И птица певчая поёт. А кошка мрачно дремлет на диване, Обдумывая следующий ход. Но вечер наступил. Спит птица в клетке, Накрытой клетчатым платком, И, как, бывало, в синем небе предки, Мечтает попорхать под потолком. 1996